У судьбы две руки

Прохожие объяснили ей, что церковь Святой Эулалии находится у старых городских ворот, которыми давно никто не пользуется. Элизабет долго кружила по лабиринту узких улиц, пока одна из них наконец-то не вывела ее к искомому месту. Церковь Святой Эулалии в сравнении с величественной мощью собора в родном городе Элизабет показалась крошечной и бедной. Лишенная мало-мальских украшений каменная башня с круглым окном у самого свода и единственным колоколом не вызывала восхищения, но, видимо, суровая простота фасада и должна была олицетворять смирение и скромность. Элизабет обошла башню, рассматривая кладку фундамента, и действительно обнаружила на нескольких крупных камнях нижнего ряда нужный символ. Только вот приблизиться к разгадке она сумела ненамного. Кем был тот таинственный каменщик? И имел ли он отношение к семьям Диего и загадочной незнакомки?

Она вздрогнула, когда тишину разорвал резкий удар колокола. Осталось совсем немного времени, как раз на то, чтобы дойти до городских ворот. Но сквозь затихающий гул раздался цокот копыт, и на площади остановилась скромная карета без герба. Элизабет вовремя шагнула в тень, чтобы не попасться на глаза одетой в черное даме. Лицо той скрывала густая вуаль, но девушка сердцем, а не глазами, узнала в женщине ночную гостью Диего. Дама скользнула черной тенью в церковь и исчезла в ее прохладном сумраке. Элизабет выждала немного, а затем решительно отворила тяжелую дверь. Сердце ее колотилось так громко, что, казалось, его слышит не только она. Девушка прошла вдоль ряда скамей и остановилась неподалеку от скромно убранного алтаря. В церкви она находилась в одиночестве. Ни дамы, ни священника тут не было. Куда пропала таинственная незнакомка? К кому она пришла и зачем? Рискуя быть обнаруженной, Элизабет обошла помещение еще раз, а затем вышла наружу.

Карета исчезла, из чего Элизабет сделала вывод, что дама либо незаметно вышла через другой выход и уехала, либо решила задержаться в тайном помещении надолго. Испытывая разочарование оттого, что загадок лишь прибавилось, Элизабет развернулась, чтобы уйти. Семья шорника не станет ее дожидаться, если она опоздает. Но сзади вдруг послышались торопливые шаги. Девушка оглянулась и увидела одетого в лохмотья бродягу. Испугавшись того, что тот собирается ее ограбить, она громко вскрикнула. Но бродяга приложил палец к своим губам, призывая к тишине, и быстро, пока Элизабет не опомнилась, заговорил:

— Тебя интересует эта сеньора. Я знаю, куда она ходит и зачем. Дашь десять монет, покажу.