У смерти женское лицо

Три потертые, небритые личности, чьи лица рдели заметным даже издали нездоровым румянцем, сидели буквально в нескольких метрах от тропинки и с самым сосредоточенным видом разливали на троих. Катя поморщилась и инстинктивно прижалась к левому краю тропинки, безотчетно стараясь обойти потертую троицу стороной, руководствуясь при этом скорее здоровой брезгливостью, чем страхом, — эти люди всю жизнь были ей непонятны, как инопланетяне. Впрочем, как уже было сказано, это ее движение было скорее инстинктивным — сейчас, среди бела дня, эти люди не представляли никакой опасности.

Катя поняла, что ошиблась, когда менять что-либо было уже поздновато. Завидев ее, троица заметно оживилась. Один из алкашей, длинный сутулый мужик в засаленном джинсовом костюме, поднял голову и, расплывшись в полупьяой ухмылке, обнажившей испорченные зубы, громко сказал, адресуясь к своим приятелям, но глядя при этом на Катю:

— О! Девушка. Симпатичная... Вся в синем.

Один из его коллег неприятно ржанул и, глядя вроде бы куда-то в сторону, но зачем-то поднимаясь с корточек, нараспев выдал сакраментальное:

— Девушка в синем, дай нам, красивым...

Это еще что такое, подумала Катя, скорее удивленная, чем напуганная таким странным поведением обычно тихих алкашей. Что это они еще выдумали? Она ускорила шаг, но сутулый уже, оказывается, стоял перед ней, широко расставив руки, и загораживал дорогу, а его веселый приятель, на испитой физиономии которого как-то нелепо и криво, словно наспех приклеенные, топорщились рыжеватые усы, начал заходить сзади, тоже расставив руки и даже слегка присев, словно кур ловил. Третий, коренастый тип в линялой футболке и норвежской бородке, остался сидеть, лениво жуя плавленый сырок и с интересом наблюдая за действиями своих собутыльников.

Катя почувствовала нехороший холодок в районе диафрагмы. Действия алкашей не поддавались разумному объяснению. Это что, попытка изнасилования? Утром-то, в двух шагах от тропинки, по которой день-деньской шляется туда-сюда масса народу? Ограбление? Тоже бред какой-то... Она запустила руку под куртку, но тут же уронила ее вдоль тела: пистолет остался в раздевалке «Омикрона» — ездить с ним в переполненных автобусах было опасно.

— Дай пройти, — негромко сказала она сутулому, но тот в ответ лишь ухмыльнулся, снова продемонстрировав зубы, от вида которых Катю замутило.

— Ну, филя вы там стали? — подал голос обладатель интеллигентной норвежской бородки, дожевав сырок и вытирая руки о свою заношенную майку. — Сюда ее волоките. Стол без женщины — это плохо, а женщина на столе — наоборот, хорошо...

Катя отскочила в сторону, уворачиваясь от подкравшегося сзади усатого, и тут чей-то звенящий — несомненно, от скрываемого испуга, — голос спросил:

— Эй, мужики, вы чего это здесь затеяли?

На секунду боевые действия приостановились, и Катя увидела на тропинке молодого парня в спортивных трусах, кроссовках и белой майке без рукавов, открывавшей сильные загорелые руки. «Бегун, — подумала Катя. — Психованный какой-то бегун. Ему что, жить надоело? Или он просто хочет присоединиться? Вопрос: можно ли изнасиловать женщину посреди площади? Ответ: нельзя, потому что толпа будет мешать советами...»

— А ну, вали отсюда, — коротко предложил бегуну сутулый.

— Оставьте девушку в покое, — сказал бегун. — Совсем озверели, братья по разуму?

— Ну ты смотри, какой козел, — с некоторым даже удивлением сказал усатый. — Обзывается, животное.

На время забыв о Кате, он двинулся к незнакомцу. Флегматичный бородач тоже встал и, топча бурьян, стал выбираться на тропинку.

Беги, бегун, подумала Катя. Сейчас самое время брать ноги в руки. Догнать тебя этим уродам слабо, да и не станут они за тобой гнаться... Что тебе — больше всех надо?

Бегун, однако, не побежал, оказавшись на поверку еще и драчуном. Коротко развернувшись, он врезал сутулому в солнечное сплетение, да так, что тот, коротко заорав, отлетел на несколько шагов и остановился, ударившись спиной о корявый ствол умирающей от старости яблони.

«Ого, — с невольным уважением подумала Катя. — Не перевелись еще богатыри на земле русской. Ископаемый какой-то бегун».

Сутулый лицом вниз возился под яблоней, а бегун уже общался с усатым. Получив прямо по усам, тот послушно нырнул головой в бурьян, где что-то немедленно отозвалось жестяным грохотом и дребезжанием. Флегматичный бородач, однако, оказался парнем крепким — небрежно уклонившись от бегунова кулака, он ударил сам, да так, что бегун не устоял на ногах.

«Вот сейчас начнется настоящая потеха, — подумала Катя с сочувствием. — Как насядут они на него все втроем...»