У смерти твои глаза

Маркарян тем временем обогнул два ряда и, изображая из себя агента наружной охраны, приблизился к императорским креслам. Я заметил, как его рука скользнула в карман и извлекла что-то маленькое и невесомое. Я насторожился. Душой чувствовал, что Маркарян стрельбу открывать не станет, а попытается убить его величество каким-то другим, более безопасным для себя путем. И, похоже, мое предчувствие сбывалось.

Маркарян поднял руку с невесомым и невидимым для меня предметом к лицу, точно намеревался почесаться, и приблизился к креслу императора еще на два шага. Император, если судить по его оживленности (он как раз наклонился к сидящей рядом даме и что-то шептал ей на ушко) и разлившемуся по лицу румянцу, пребывал в приподнятом настроении и не подозревал об опасности, нависшей над ним.

Маркарян чуть наклонился вперед и стал наводить руку на фигуру императора. Дольше ждать было нельзя. Непоправимое может случиться, если не вмешаться немедленно. Я одним скачком покрыл расстояние до Маркаряна, сшиб его с ног и навалился сверху. Аграник, почувствовав, что что-то помешало ему сотворить задуманное, забился в отчаянных попытках меня стряхнуть. Но я только сильнее придавил его к полу.

Наша схватка наконец-то привлекла внимание. Тем более тот поток ругательств, что лился изо рта Маркаряна, мог и мертвого пробудить. Нас окружили телохранители императора и сотрудники спецслужб. Кто-то подхватил меня под руки и резко поставил на ноги. Получилось, надо сказать, весьма негероично. Освобожденный от груза Маркарян подскочил, развернулся лицом к тому месту, где сидел император, вскинул руку ко рту и обмер. Кресло императора пустовало. Телохранители укрыли августейшую персону. Аграник, казалось, потерял всю волю к жизни и борьбе. Он так и стоял окаменевший с рукой около рта. И когда его скручивали и надевали наручники, даже не сопротивлялся, точно был не более чем роботом, у которого перегорели позитронные мозги, когда пытались решить заведомо не имеющую решения задачу.

Глава 55

Я был задержан. Из императорской ложи меня препроводили в Большой дом на Литейном, где заперли в камере на четыре с половиной часа. Это время я с удовольствием потратил на то, чтобы забраться на лежак, лишь по недоразумению окрещенный кроватью, и провалиться в сон. Сон мой был спокоен и лучист. Так бывает всегда, когда задача, которую ты пытался решить долгие часы, наконец-то поддалась и раскололась, а внутри скорлупы ты обнаружил ядрышко ответа. Теперь ни мне, ни Кубинцу, ни Гоше Качели, ни императору, ни Санкт-Петрополису ничего не угрожало. Можно и вздремнуть.

Через четыре часа за мной пришли. Два охранника в штатском отворили стальную дверь камеры и зажгли свет.

– Поднимайтесь, господин Туровский! – потребовали они.

Я послушался. Я вообще послушный, если только мое послушание не угрожает моему здоровью.

Я вышел из камеры, которую тут же заперли, и проследовал за охранниками. Они миновали две решетки, которые перед нами отпирали местные фээс-бэшники, поднялись по железной лестнице на три этажа наверх и вышли в светлый, недавно отремонтированный коридор. Все это время я плелся за их спинами, удивляясь, что меня ведут не как арестанта. Охранники прошли коридором, свернули в другой коридор, точную копию первого, миновали его наконец, и остановились перед дверью с цифрой «12», открыли ее, впихнули меня внутрь и заперли.

Я оказался в центре пустой светлой комнаты, где из мебели присутствовал только письменный дубовый стол, явно антикварный, времен императора Николая II, и два стула. Один из них занимал грузный мужчина с обвисшими щеками, редкими волосами и очками в толстой оправе с мощными линзами. Он что-то писал в тетради, почесывая небритый подбородок. Увидев меня, он приветливо улыбнулся, если только может приветливо улыбаться живодер, и приподнялся из-за стола.

– Проходите, господин Туровский. Присаживайтесь.

Он приветливо указал мне на стул. И перед тем как сесть, я невольно посмотрел на сиденье, все ли там чисто, нет ли там какого капкана или канцелярских кнопок и не выглядывают ли из-под обивки кончики проводов под током.

Завидев мое замешательство, неопрятный мужчина расхохотался и попытался меня утешить:

– Не бойтесь, все чисто. Все абсолютно чисто. Нам незачем вас пытать, и привели вас не на допрос.

– А куда? – хмуро осведомился я.

– Поговорить, – предложил щекастый кабан.

– По душам? – недоверчиво спросил я.

– По душам, – согласился он.

Я водрузился на стул и нагло посмотрел на него. Он приветливо воззрился на меня. Так и сидели минут пятнадцать, созерцая физиономии друг друга. Первым потерял терпение он и спросил:

– У вас есть что мне сообщить?

– Нет, – уверенно ответил я.

– Тогда я хотел бы узнать кое-что у вас. Вам знаком Аграник Маркарян?

– Безусловно. Служили вместе. – Подумав, я добавил: – Раньше. Лет десять назад.

– Замечательно, – прокудахтал свиномордый. – А не могли бы вы рассказать, как оказались в императорской ложе. И кто из вас является инициатором идеи покушения на государя.