У смерти оттенков нет

Галина заплакала. Слезы текли по ее щекам и смешивались с кровью.

Иван поднял на нее полный ненависти взгляд.

— Выросли говоришь? Так ты ж их и вырастила! Я в шахте с утра до вечера, а ты их пропагандой путинской кормила!

И тут вдруг заговорил Сергей Ермилов.

— Мама нас кормила не пропагандой, а хлебом. Тем, что на земле луганской выращивали. И ты сейчас, батя, тот хлеб сапогом своим растоптал. Тебя приняли, как гостя, когда ты со своей Гуцульщины приехал работу искать и кусок хлеба зарабатывать. Вы ж там у себя без работы маетесь, по Польшам, Венгриям, по Европам лындаете. Аж до Португалии добрались, на край света! В Канаде украинцы — третья по численности национальность! И в Россию больше двух миллионов украинцев чего поехали? Воевать? Нет, они там вкалывают, деньги зарабатывают! Присылают своим семьям. А теперь что? Что семьям с Донбасса присылают? Только гробы. Да и то — если своих убитых вы собираете. Чаще всего гниют по посадкам да по оврагам. Ты сам, батя, нас с братом учил, что на чужой каравай рот не разевай. Ты нас учил всегда давать сдачи. Вот вы пришли нас бить и получили по соплям. Иловайский котел ничему не научил? Так еще котлы будут, еще не раз кровью умоетесь!

— То не вы, сынку, то ваши москали нас бьют, нагнали российских «зеленых человечков», самолетов, танков, пушек, вот сила силу и ломит…

— Батя, «зеленые человечки» — то в твоей голове. Я вот сколько воюю, на передке постоянно, а никаких российских войск не видел ни разу. Тут же армию не спрячешь — степь да терриконы. Да даже батальон если армейский зайдет — в посадке не замаскируешь. Это ж полсотни людей только солдат и офицеров, а рота обеспечения? Банно-прачечное хозяйство, кухня? Людей накормить, помыть, обстирать… А если не батальон, а полк? Танки, артиллерия… Ты уши свои промой от вранья, лапшу сними, подумай! Украинцы убивают украинцев. Причем, только за то, что эти украинцы говорят на русском языке! Хотя какие мы украинцы?

— Отож! Забулы вы свое кориння!

— Батя, ты с нами всю жизнь на русском говорил, ну не позорься! Говори по-человечески…

Иван не ответил. Затем, решил что-то сказать, но тут его опередила до сих пор молчавшая Настя Кротова.

— Что, отец, нечего сыну возразить? Я вот тоже тебе скажу… Ты сына потерял одного, а сейчас норовишь потерять еще одного. И жену в придачу. А что найдешь? Или уже нашел? Что? Или кого? Дома нет, семью ты променял на свой Майдан. А кому ты теперь нужен? Украине? Вон сколько вас, нужников, в гробах домой поехало! А тем, кто руки-ноги потерял, Украина что дала? Вернула здоровье? Денег дала? Квартиры-машины? Ваши пленные рассказывали, как даже статус участника боевых действий не дают, только генералы ваши да депутаты себе эти бумажки выписывают и льготы получают. А таким, как ты, в лучшем случае медальки повесят, и то — на могилку. Ты ведь здесь и останешься, Иван. На нашей земле. Точнее, в нашей земле. Нас сейчас убьешь, думаешь, наши не отомстят? Вы же отсюда скоро как зайцы побежите, если в живых останетесь! Ты об этом думай…

Иван удивленно посмотрел на девушку, лицо которой было в свежих кровоподтеках.

— Тебе, красуня, бачу, мало далы?

— Та не, дали нормально, добавки не просила. Вы ж герои — женщин безоружных метелить. Куда мне с вами тягаться. Вот если б у меня был автомат — посмотрела б тогда на ваш героизм.

— Так нету ж антомобиля… — внезапно, вспомнив старый анекдот, развеселился Иван. — Попалась, так не гоношись. Тебя кто звал? Кто заставлял оружием баловаться?

— Балуешься ты, Ваня, когда в туалете закрываешься, ручками своими, а я из своего оружия таких, как ты, дебилоидов, немало постреляла. Жаль, хотелось бы больше. Но и так хватит…

— Ничего, счас отдам тебя своим ребяткам, они тебя быстро научат оружие во рту держать…

— Побрезгуют, небось, такую грязную…

— Не побрезгуют, отмоем, для хорошего дела можно и постараться.

Настя с презрением посмотрела на мужика.

— Хорошие дела? Ты хоть знаешь, что это такое? Вы — бесы, вы по определению ничего хорошего совершить не можете! Вы сеете только кровь, смерть, страх и ненависть. Вас боятся, вас ненавидят, вами пугают детей. Вы — не украинцы. Вы — укры, питекантропы, укропитеки, вот вы кто! Вы жили на своей Западенщине, то под поляками, то под австрияками и венграми, то под румынами и чехами со словаками, вы Украиной не были никогда, вы были окраиной. И вас трахали все подряд, вот и выросли генетические уроды! Которые детей убивают и с бабами воюют!

Иван покраснел.

— Ладно, я не собираюсь тута с вами балакать и вашу пропаганду слухать… Мы воюем с москалями, а раз вы заодно с ними, то сами напросились.

Тут снова встрял Сергей.