У самой границы

По бугру крупными шагами прошел капитан Рязанов. Саша узнал его походку и длинный брезентовый плащ с откинутым капюшоном. Два пограничника с винтовками сбежали с бугра и скрылись в том месте, где исчез Лавров с Рексом. Какой-то всадник проскакал, да кажется, не один: удаляясь, топот раздвоился, пошел с перебоями. Далекий телефонный звонок просверлил росистый воздух.

Застава жила напряженной, скрытой жизнью. Днем никого не было видно, а сейчас так и казалось, что за каждым кустом — пограничник.

Возле конюшни опять послышались шаги. Саша метнулся к постели и, как был одетый, юркнул под полушубок. Шурша плащом, вошел дядя Андрей. Он немного постоял прислушиваясь. Саша задышал глубоко и спокойно.

— Спит…- негромко сказал Лузгин и, стараясь не шуметь, повернулся к выходу.

Саша приоткрыл глаза. Серый свет из двери скользнул змейкой по мокрым, словно лакированным, сапогам дяди Андрея. Дверь затворилась.

У стены Саша заметил поставленные на бок сани — волокушу. Как раз над санями была прорублена в полтора бревна отдушина, похожая на амбрузуру,- настоящий наблюдательный пункт. Необходимо было выяснить, в каком направлении уходили наряды к границе. Саша поднялся к отдушине и стал смотреть на дорогу, что вела к лесу мимо высоких сосен.

Старшина Лавров сказал правду: именно по этой дороге возвращались двое пограничников с собакой. Лаврова с ними не было… Но если итти по дороге, сразу же заметят. И Саша наметил путь вдоль полосы кустов, рассчитывая за кустарником выйти к соснам. Он только хотел спрыгнуть на сено, как послышались голоса и к сараю подошел капитан Рязанов с Карпом Яковлевичем.

Карп Яковлевич был чуть ли не вполовину меньше Рязанова, но так свободно и широко шагал, что нисколько не отставал от капитана. Помахивая рукой, то и дело поворачиваясь к Рязанову, он убедительно что-то говорил.

Навстречу им вышел дядя Андрей. За конюшней Цюра запрягал лошадь.

— …Надо отпустить, начальник,- донесся высокий, немного скрипучий голос Карпа Яковлевича.- Сам знаешь,- геологи! Человек им нужен стоящий…

— Хитришь, дед, хитришь! — погрозил ему капитан.- Знаю твоих геологов,- уж не Катей ли зовут? Скоро со своей дочкой совсем у меня Лаврова отобьете.

— Так ведь он ее отбивает! Хитрить нечего…- возразил Карп Яковлевич.

— Вот, Андрей Григорьевич, рассуди нас,- обратился капитан к старшему лейтенанту.

Саша высунулся, чтобы лучше слышать, не понимая, о чем идет спор.

— Геологи к нему в Хаукилахти пришли,- продолжал капитан.- Командование дает им проводника — в погранзоне работать. Проводник должен от нас пойти. Так вот, подавай ему Лаврова — и шабаш!

— Конечно, Лаврова! — не сдавался Карп Яковлевич.

— Скажите, Карп Яковлевич,- спросил дядя Андрей,- а что, корова и в колхозе такая же была? Почему к ней подойти нельзя?

— Какая корова?

— Ну да ваша, однорогая.

— Я им про геологов, они — про корову! Корова, как корова, обыкновенная — поживает и привыкнет.

— С геологами Шакирзянов пойдет,- сказал капитан,- а Лаврова отпущу, если он захочет на твою рыбалку выходной свой ухлопать. Небось, скажешь, и судак тебя одолел, и ряпушка пошла?

— Очень даже захочет,- заверил Карп Яковлевич.- А судак, и впрямь, одолел. Обратно же и ряпушка пошла…

— Вот, вот! — подхватил капитан.- Насквозь тебя вижу: двести процентов плана жмешь! Вот и выходит, что ты и есть самый злостный куркуль и эксплуататор. Ходишь тут у нас, задарма работников ищешь! Лавров у тебя без пяти минут зять, а ты его в выходной рыбачить гонишь!

Саша видел, что Карп Яковлевич только посмеивается, нисколько не огорчаясь, что он «и есть самый злостный куркуль и эксплуататор».

— А что. Карп Яковлевич,- спросил старший лейтенант,- примете вы как следует Макашину? Может, в сельсовет ей документы какие нужны?

— Документы? А что документы? Документы у нее все есть. Примем ее в самом лучшем виде. У себя определю, лучшую горницу отдам. Насчет Макашиной вот что я думаю, Андрей Григорьевич…- и, взяв старшего лейтенанта под руку, бригадир пошел с ним к телеге. Саша так и не расслышал, что думал Карп Яковлевич насчет Макашиной.

Только сейчас он увидел, что на телеге, нахохлившись и засунув руки в рукава телогрейки, сидит обвязанная крест-накрест шалью Айно. Саша чуть было не крикнул Айно, чтобы она посмотрела в его сторону, но вовремя спохватился.

Бросив охапку сена на телегу, Карп Яковлевич уложил внучку и стал укрывать ее своей тужуркой. Недолго думая, Айно свернулась калачиком и зарылась в сено.

Лошадь тронулась, выгоревшая кепка бригадира еще раз мелькнула и скрылась за домом. Некоторое время в Сашину амбразуру доносился стук окованных железом колес. Потом все смолкло. Куда-то ушли и капитан с дядей Андреем.

Пора!

Возле стены в углу было квадратное отверстие, в которое сбрасывали скоту сено. Протиснувшись в дыру, Саша повис на руках. Сверху донесся победный крик петуха.

Саша разжал руки и спрыгнул на мягкую соломенную подстилку. В лицо пахнуло теплым запахом хлева. В полутьме прямо перед ним замерла, тревожно насторожив уши, рябая морда однорогой коровы. Саша прижался к стене.

— Милка, Милка! — позвал он шепотом.