У роз нет запаха и вкуса

Я успела взять документы на имя Элоны Крийшентвуд в её комнате в секретере, накинуть её тёмный плащ и выбраться из Койнохолла, прежде чем дом окончательно рухнул. В общей суматохе никто не заметил моего побега. По прошествии времени я подала документы на наследство от имени леди Крийшентвуд, одолжив у перепуганной всем произошедшим Саманты денег на первое время и комнатку во флигеле для слуг. Не знаю, как у меня всё это вышло, но меня грела мысль о том, что я действую не для себя — для моей будущей Роуз.

Мне было двадцать пять, и я хотела этого ребёнка, эгоистично и безрассудно — с одной стороны, и совершенно сознательно — с другой. Юному Вильему, разумеется, не было необходимости знать о нём. Я не хотела портить ему жизнь или рисковать в том случае, если его таинственный могущественный отец выступит против того, чтобы иметь ещё одного незаконного наследника. И менее всего я хотела привязывать Вильема к себе чувством долга. Я же сама соврала ему, что у меня не может быть детей. Мне и отвечать.

…Но я, конечно же, понимала, что он может возникнуть на моём пороге — хотя бы потому, что он жив, и мы по-прежнему живём в одной стране. И вот сейчас я стояла перед ним, стараясь не выказывать страха, смятения и всего остального, крепко спавшего в моей душе все эти шесть долгих лет, но пробудившегося вмиг. Он повзрослел, возмужал, стал выглядеть крепче, а в уголках губ таилась саркастично-разочарованная усмешка, которой не было ранее. Роуз вжалась спиной в мои ноги, я положила руку ей на плечо. И сказала первой:

— Привет, Вильем.

Глава 22

Словно чувствуя моё состояние, Роуз настороженно молчала, глядя на нас снизу вверх.

— Пропусти, поговорим в доме, — сказал Вильем негромко. Нет, пожалуй, никакой усмешки в нём не было, как и намёка на улыбку, просто он действительно был совершенно ошеломлён. И то, как просто он это сказал… не так, как пробормотал бы раньше, залившись краской и отведя глаза в сторону, сказал на равных, лучше любых слов демонстрировало, как много времени прошло. Прошло, почти стерев разницу между нами.

…не знаю, какой Вильем нравился мне больше. Нравился? Наверное, да. Тогда я была влюблена в него со всей страстью, какая скопилась внутри меня за долгие годы, не находя иного выхода, но сейчас… За эти шесть лет у меня не было мужчины, и если первое время я безумно скучала по Вильему, по его прикосновениям, голосу, взгляду, то потом смирилась с одиночеством. Успокоилась. Забылась в хлопотах с Роуз, в мелких делах. Но он всё ещё очень мне нравился, и если бы можно было простоять целую вечность, просто глядя друг на друга, я бы так, пожалуй, и сделала. Однако его просьба зайти… Она ломала установленные мною же границы. Тем более, что на столе лежала свежая газета, и я уже успела в неё заглянуть.

— Зачем, Вильем?

— Надо поговорить.

— О чём?

Он опустил взгляд на Роуз, всё ещё теребившую мою юбку. Да… глупо было думать, что он не догадается, когда всё настолько очевидно.

— Роз, зайди в дом, — попросила я. Но вопреки обыкновению дочь меня не послушалась. Вцепилась в юбку крепче, а под ногами у неё появилось несколько больших тяжеловесных улиток с коричневыми панцирями. Роуз отчего-то с детства терпеть не могла улиток, и их появление всегда означало крайнюю степень её смятения.

— Роуз, я же просила, не надо на улице…

— Смотри, что я тебе принёс, — Вильем осторожно опустился на колени и достал из кармана детский ободок с розами. Роуз помедлила, но отпустила наконец мой подол и взяла неожиданный подарок.

— Замечательные улитки, — тихо сказал Вильем.

— Она не любит улиток, — я могла бы и промолчать, но меня кольнула неожиданная ревность, и я проговорила это резче, чем нужно.

— Всё равно они замечательные. Смотри, Роуз.

На спинках улиток появились маленькие разноцветные колпачки. Роуз засмеялась.

— Зайди в дом, — повторила я. — Посмотришь в зеркало… на ободок. Причешешься.

Она наконец-то ушла, и улитки исчезли. Но надолго ли? Мне кажется, вся наша дальнейшая жизнь будет переполнена улитками.

— Нам не о чем говорить, Вильем. Рада, что у тебя всё в порядке.

— Что произошло тогда в Койнохолле, Альяна?

Я не ожидала этого вопроса, думала, он сразу спросит о дочери. Но ответила.

— Дом рухнул.

— Это я и так знаю.

— Как ты узнал обо мне?

— Я и не знал.

Да, его первая реакция на меня была, похоже, искренней.

— Что ты ещё хотел знать? Роуз сейчас вернётся. А я бы не хотела говорить при ней.

— Могу подождать до вечера, когда она заснёт.

У меня голова закружилась от этой невозможной невероятной картины: спящая в своей кроватке Роуз, и мы с Вильемом… разговариваем. Разговариваем, рассказываем, что произошло за то время, что мы друг с другом не виделись. Долго. Близко.

Я почувствовала, как в глазах стоят слёзы и разозлилась еще больше.

— Вильем, у тебя свадьба через две недели. А я по-прежнему вне закона.

— Откуда знаешь про свадьбу?

— В газетах видела.

Снова молчание.

— Ты могла сама мне сказать, Альяна.

— Не было необходимости.

— Была.

Роуз таки выскочила на крыльцо снова, покрутила головой в кремовых розочках. Рыжие локоны рассыпались по плечам.

— Красиво?