У Ромео был пистолет

Даника – это яд. Она сама не понимает, насколько прекрасна и какой разрушительной силой обладают ее внутренний свет и внешняя красота.

Ривер теряет над собой контроль. Он забывает, кто он и откуда. С каждым прикосновением, с каждым поцелуем Даника уносит его все дальше и дальше – от реальности, от его галлюцинаций. Он больше не видит озлобленного брата, истекающего кровью, не слышит материнского шепота, ветром напевающего старинные колыбельные, не чувствует костлявых пальцев отца, что плотно обхватывали его бледную тонкую шею в самые страшные моменты эпилептических припадков.

Если бы он только знал, что именно физическая близость с Даникой станет таким мощным лекарством, он бы давно забросил свои жалкие планы мести, не стал бы посещать нудные сеансы Анны-Марии, которая жаждет мужского внимания, не работал бы в чертовом ночном клубе, не смотрел бы на омерзительного Леона.

Даника действует на него как сильнейший наркотик. Она заставляет его забыть обо всем и погрузиться в мир собственных кислотных грез. Все его чувства обостряются. Краски становятся ярче, зрение – лучше, звуки – четче и громче. Риверу кажется, что отныне ему подвластно все в этом мире.

В данную секунду они любят друг друга больше чем кто-либо. Они – лишь сгусток энергии, без прошлого и родственных связей.

– Ривер, не бросай меня, – шепчет Даника, оставляя поцелуй на его ключице, после чего он впивается в ее губы и продолжает целовать.

– Я бы все отдал, только бы родиться другим человеком, – задыхаясь, отвечает Ривер, когда тонкие пальцы Даники притягивают его за волосы ближе.

– Не говори так, ты совершенство, – улыбается она.

– Ты ничего не понимаешь, Даника, ничего не знаешь…

– Да какая уже разница…

* * *

Впервые за долгое время в дом проникает утренний свет. Ривер морщится, но чувствует себя живым.

– Почему ты вдруг решила открыть окна? – слегка улыбается он.

– Не знаю. Я чувствую себя лучше, – отвечает Даника, которая словно расцвела: жуткие синяки под глазами исчезли, во взгляде блеск, на лице человеческая улыбка, а не потерянная ухмылка манекена.

– Я тоже. – Ривер смущается. Ему снова хочется дотронуться до нее. Не выдержав, он подходит ближе и заключает ее в объятия. Неловко, непривычно, но так приятно.

В конце концов, он сам позволил себе полюбить ее. Единственное, чего боится Ривер, так это того, что его затянет. Впрочем, сейчас его это и не волнует. Он так молод, чтобы постоянно жить в ненависти и одержимости, а жизнь так коротка и непредсказуема. Его родные – тому доказательство. Жизнь молодого парня оборвалась за несколько минут, а ведь Скай и думать не мог о таком. Жил себе на полную, радовался, брал лучшее. А сейчас он лишь гниющая плоть на глубине пяти метров под землей.

Нужно жить.

Нужно ловить момент.

Любить.

Carpe diem^[8] – как часто повторялось в одном из его любимых фильмов, «Общество мертвых поэтов».

Только как быть дальше? Что сказать Индии? Как признаться Анне-Марии? Стоит ли рассказать об этом Эмилио?

Ведь все эти чувства вспыхнули вовсе не за одну ночь. Все то время, что он общался с ней, Ривер подавлял их, сам того не замечая. Сознание играло с ним дурную шутку. Образы семьи, лицо Колфилда, приступы эпилепсии, ночные кошмары и воспоминания… Но Даника победила.

Внезапно она отстраняется от Ривера и берет телефон в руки.

– Что случилось?

– У меня сорок пропущенных от Кристины. Какого черта ей нужно? – Она хмурится, просматривая звонки в телефоне. – Наберу ей.

Ривер молча кивает и, придвинув к себе пепельницу, закуривает.

Кристина моментально отвечает на звонок.

– Даника! Ты что, игнорируешь меня?! – словно в порыве истерики спрашивает она. – Я тебе миллиард раз набрала, ты хоть ответить могла?! Боже мой, я так боялась…

– Кристина, успокойся, у меня все нормально. Пора бы уже привыкнуть к тому, что я не всегда хочу или могу отвечать на ваши с Леоном звонки… – устало говорит Даника.

– Как это «успокойся»?! К чему привыкнуть-то?! Господи, если бы ты знала, какая у меня истерика была! Я думала, ты что-то с собой сделала… Я же тебя знаю… Эти твои порывы…

– Кристина, хватит. О чем речь? Я не могу сейчас разговаривать… – беседа начинает действовать Данике на нервы.

– Хорошо! Ладно… я… все понимаю. Ты хочешь побыть одна, но… Как ты себя хоть чувствуешь? Если тебе нужна помощь, только скажи, ладно? И знай: я ни за что тебя не осуждаю… – Ей кажется, что Кристина плачет.

– У тебя все нормально? – хмурится Даника.

– Это я у тебя должна спрашивать…

– Все прекрасно, – неуверенно отвечает она.

– Хорошо. Набирай, когда захочешь поговорить…

Слышатся гудки.

Пожав плечами, Даника кладет телефон на стол.

– Что случилось? – спрашивает Ривер, выдыхая идеально ровные кольца дыма.

– Кристина… Кажется, она что-то употребляет. Неадекватное поведение…

– Неудивительно. Она же каждую ночь в клубе торчит. Они там через одного употребляют, – с отвращением говорит Ривер.