У рифов Армагеддона

Он просидел так несколько минут, терпеливо ожидая, прежде чем Сыч снова заговорил.

— Ожидаемое время прибытия — одна минута, лейтенант-коммандер, — сказал он.

— Подтверждаю, — еле слышно сказал Мерлин в ответ, хотя и полагал, что в действительности в этом не было необходимости.

Передача от компактного, дальнобойного коммуникатора встроенного в корпус его ПИКА в том месте, где у человека располагалась бы селезёнка, отразилась от СНАРКа, висевшего на геостационарной орбите над Наковальней, большого моря или маленького океана к северу от Земель Маргарет, на главный антенный массив Сыча, расположенный в четырнадцати тысячах километров — нет, на расстоянии восьми тысяч семисот миль, чёрт возьми, поправил он себя — далеко в Горах Света. СНАРК, как и сам массив, был хорошо замаскирован (что могло быть не слишком уж чрезмерной предосторожностью, как думал Мерлин, когда он изначально устраивал всё это) и бесшумно приближался к нему с севера, после целого дня спокойного барражирования над морем.

Мерлин потянулся вперёд и вверх, цепляясь пальцами левой руки за щель между двумя массивными камнями Башни Мериты для удержания баланса. Затем он согнулся, полуприсев в проёме окна.

— Хорошо, Сыч. Забирай меня, — сказал он.

— Да, лейтенант-коммандер, — ответил ИИ, и тяговый луч от разведывательного скиммера, зависшего на высоте тысячи метров над Теллесбергом, скользнул вниз и аккуратно подхватил Мерлина с его насеста на карнизе.

Он легко и бесшумно поднимался в темноте, наблюдая за городом под его ботинками. Именно этот способ Лангхорн и его так называемые ангелы использовали для своих «чудесных» появления и уходов, и Мерлин испытывал жгучее желание делать это так же открыто. Его разведывательный скиммер в этот момент был настроен на режим максимальной скрытности, что означало, что умное покрытие корпуса отображало рисунок неба над ним. Фактически он был прозрачен как для человеческих глаз, так и для глаз Мерлина, а также для большинства более изощрённых датчиков. Но эта же система умного покрытия и её штатная система посадочных огней могла использоваться для создания ослепляющего блеска «Кёсэй Хи», который использовался «ангелами». В сочетании с нечеловеческими возможностями, встроенными в ПИКА Мерлина, не говоря уже о других передовых технологиях, которые Као-юн и Шань-вэй смогли спрятать, он мог бы легко повторить любой подвиг «ангелов», который они когда-либо совершили.

Но Нимуэ отмела такую возможность практически сразу. Не только потому, что она мгновенно и инстинктивно испытала отвращение к идее следования по стопам Лангхорна и Бе́дард, но потому, что были и другие, более практические, причины. Рано или поздно, правда всплывёт, и именно по этой причине Мерлин никогда не говорил откровенной лжи. Продолжать избегать лжи было одновременно и проще, и сложнее, чем он подозревал, но, когда придёт время и истина будет открыта, он не мог позволить, чтобы с ним была связана хоть одна ложь. Не мог, если хотел, чтобы кто-нибудь поверил ему, когда он расскажет им о той большой лжи, которая была совершена со всей их планетой много сотен лет назад.

Что ещё более важно, простая замена какого-либо суеверия, одной ложной религии на другую, никогда бы не помогла выполнить ту задачу, которую Нимуэ Албан взвалила на свои плечи. «Приказы Бога», которые нужно выполнять без вопросов, не вызовут широкого распространения независимого, пытливого склада ума и менталитета, которые потребуются в последующие десятилетия и века. И появление «ангела», чьё учение кардинально расходится с Церковью и Писанием не поможет, но породит всякого рода обвинения в демоническом происхождении. Что, в свою очередь, почти наверняка приведёт к религиозной войне, которая, как она опасалась, была неизбежна, но которую она надеялась, по крайней мере, свести к минимуму и отложить на одно или два поколения.

Толстый защитный пузырь фонаря кабины зависшего скиммера скользнул в сторону, и тяговый луч поставил Мерлина на выдвинутый встроенный трап. Он быстро взобрался по нему и улёгся в удобное, хоть и не совсем просторное, переднее лётное кресло в кабине экипажа, пока трап возвращался в фюзеляж. Фонарь сам собой скользнул над его головой, запираясь с тихим «шууууссшу» хорошего уплотнения, закрывая его в прохладном, безопасном коконе кабины, и он почувствовал нежные, нерушимые объятия включившегося силового поля, удерживающего его в полётном кресле, когда он протянул руку и положил руку на джойстик.

— Я беру управление, Сыч, — сказал он.

— Подтверждаю, лейтенант-коммандер. Управление ваше, — ответил ИИ, и Мерлин выжал газ, выводя скиммер из парения, и потянул ручку управления на себя, направив его вверх.