Читаем У пристани полностью

Через полчаса Осинский и князь Корецкий были уже в палатке Яремы.

— Панове, — обратился к ним Вишневецкий, — главные хлопские силы, как мне известно, сосредоточены теперь под Полонным... Раздавить их, растоптать пятой — и очаг повстания в этом крае будет погашен. Хотя мои войска измучены битвами и походами, но они понесут с радостью и без отдыха свою испытанную отвагу на погибель проклятых схизматов. Итак, я предлагаю вам, панове, присоединить сбои свежие отряды к моим хоругвям и ударить немедленно на врага.

— Княже, — ответил на это Корецкий, — видит бог, что я не могу исполнить твоего предложения: я должен немедленно, сейчас же лететь к моему родному Корцу, так как узнал, что к нему подступил ужасный Чарнота... а там в моем замке сидит и моя молодая жена, и масса гостей... гарнизон же ненадежен... Первый долг рыцаря — защищать женщину.

— Это похоже, — презрительно засмеялся Ярема, — на Тышкевича, тот тоже говорил, что первый долг рыцаря — защищать свои скирды... Но пусть только княжья мосць не забывает, что когда каждый из нас бросится исполнять лишь свои первые долги, то отчизна будет растерзана, да и самые скирды и жены не будут защищены.

— Я с ясным князем, — возразил обиженно князь Корец­кий, — ходил везде под его хоругвью, пока было можно, но теперь, когда мое родное...

— Пропадет при таком отношении к делу, — прервал его резко, крикливо Ярема. — Тышкевича скирды и добро сгорели, а панские жены...

— Брунь боже! — воскликнул побледневший Корецкий, подняв вверх руки.

— Да мы, княже, — промолвил наконец Осинский, — не имеем и права открыть военные действия без приказа ясновельможных гетманов.

— Каких? Каких? — накинулся на него запальчиво князь. — Тех, может быть, что находятся сами в плену и исполняют приказы голомозых?

— Гм... кха!.. — поперхнулся Осинский. — Я говорю вообще... Есть же и новые предводители. Речь Посполитая не может оставаться без вождей, и никто своевольно...

— Ха! Новые? — посинел даже от злости Ярема. — Так, значит, и мне нужно идти к ним с поклоном и ждать их распоряжений, а? Или вы полагаете, что хлопы без согласия их не взденут всех вас на вилы? Да разрази меня перун, если я подыму и руку на защиту таких послушных Речи Посполитой детей, которые не могут сделать и шагу без няньки. Оставайтесь же здесь в распоряжении ваших гетманов и ждите заслуженных ударов судьбы, а я отправлюсь немедленно домой и позабочусь, не печалясь о вас, сам о себе... Я вас, панове, больше не задерживаю! — повернулся он круто спиной и порывисто вышел из палатки, оставив в ней растерявшихся и не знавших на что решиться своих гостей. Взбешенный князь потребовал себе коня и приказал отряду отступать немедленно к Старому Константинову. На другой день Вишневецкий со своими войсками стоял уже лагерем в виду своего родного города. Но не успели еще надлежащим образом отабориться его хоругви, не успел еще он сбросить в раскинутой наскоро палатке своих походных доспехов, как доложил ему всполошенный джура, что прискакал в табор князь Корецкий без свиты и просит, на бога, у князя аудиенции.

Улыбнулся злорадно Ярема, но приказал его тотчас впустить.

Корецкий вошел в палатку, едва передвигая затекшие ноги, сгибавшиеся непослушно в коленях. Вишневецкий приготовился было встретить князя надменно и сухо, но несчастный вид его пробудил в стальном сердце княжеском жалость.

Бледное, с засохшими следами пота и пыли лицо гостя выглядело осунувшимся, дряхлым; бегавшие по сторонам глаза светились неулегшимся ужасом и стыдом.

— Что там случилось, и так скоро? — спросил его быстро Ярема. — Да присядь, княже, ты едва стоишь на ногах... Гей, джура, — хлопнул в ладоши он, оборотясь к выходу, — принеси князю холодной воды, пусть его княжья мосць извинит, что не предлагаю меду или венгржины — в походе у меня их не имеется. Но на тебе лица нет?

— Смертельно устал, — проговорил с трудом Корецкий, отпивши несколько глотков воды, — целые сутки летел без отдыха, не слезая с коня, за мной скакал мой отряд и отряд пана Осинского, они тут за полмили, к сумеркам будут сюда.

— Да что такое случилось? Что погнало вас так без оглядки сюда?

— Ах, княже, ужасное известие!.. Прости, — ты был тогда, как и всегда, прав... Ты единственный столп в Речи Посполитой, на который могут все опереться... Ты у нас единственная надежда и опора.

— Благодарю! — кивнул головою надменно Ярема и, откинувшись на походном складном стуле, скрестил руки.

— Если ты оставишь нас, княже, мы все погибли.

— Хорошо, но в чем дело? — перебил его сухо Ярема.

— Ах, княже мой, спаситель наш, что случилось! Ужас подымает мне дыбом волосы.

— Каких у егомосци почти нет, — уронил вскользь насмешливо Вишневецкий, — но я слушаю.

Корецкий провел машинально рукой по своей лысине и, передохнувши глубоко, начал:

Перейти на страницу:

Похожие книги