У последней черты (СИ)

— Так, — продолжает Чурбанов. — Попроси, пожалуйста, Калиниченко, заехать. Если не сможет, значит я к нему сам приеду, но чтобы обязательно сегодня. Ну, и собирайся, завтра поедешь с Брагиным и, надеюсь, с кем-то из прокуратуры в Ташкент. Брагин полетит по новому паспорту. Тебе когда восемнадцать?

— Двадцать пятого. На следующей неделе уже.

— Хорошо, значит показания сам сможешь давать. Можно тогда не завтра, а послезавтра вылетать, чтобы лучше подготовиться… Егор, я делаю это не ради тебя и твоих завиральных идей, а ради оклеветанного майора Абдибекова. Ясно?

— Так точно, Юрий Михайлович, — расплываюсь я в улыбке, чувствуя, как железная рука, сжимавшая сердце ослабляет хватку. — Я в вас никогда не сомневался.

— Ну, и зря. Я тебе не благодушный ангел, к сожалению. О своих догадках, соображениях, версиях и прочей галиматье никому не рассказывай. Можно только Олегу и то, если он позволит, ясно? Во всём его слушаться неукоснительно. Ты понял этот пункт?

— Да, Юрий Михайлович.

— Ну, и молодец.

— Если у нас всё получится, получится, что вы вскроете серьёзные проблемы в республиканском УВД, то это уже второе резонансное дело, после «Ждановской».

— Замолчи, ни слова больше! — он начинает искать на столе, чем в меня зашвырнуть. — Резонансное!

— Юрий Михайлович, а Калиниченко… Как там у него с этим делом?

— Что ж, ты не уймёшься-то никак? Калиниченко, надеюсь, даст какого-нибудь толкового сотрудника, когда узнает, что ты ещё что-то раскопал. Тебе с твоими способностями вляпываться, кстати, в прокуратуре самое место. Всегда будешь в нужном месте в нужное время.

— Юрий Михайлович, спасибо. Можно водителя вызову?

— Нет, водителя лучше не вызывать. За ним, скорее всего, следят.

— Я другого, неофициального.

— Если о нём знает Злобин, тоже не стоит.

Я вздыхаю:

— Тогда такси…

— Вызывай. Такси вызывай.

Вечером я встречаюсь с Айгюль. Она называет адрес столовой недалеко от Университета и я подъезжаю туда. Еду на незасвеченной, оформленной на чужой паспорт «жиге». За рулём Толян.

Мы подъезжаем к столовой с задней стороны, и я захожу через чёрный ход.

— Что так долго? — хмурится и облегчённо выдыхает Айгюль. — Я уж думала что-то случилось.

«Что-то»…

— Прости, мы же не местные, Толик и так чудеса ориентации продемонстрировал. Доехали, в общем.

Мы уходим на склад полный бидонов, лотков и алюминиевой посуды. Пахнет сыростью, землёй и гнилой картошкой. Разговариваем, стоя между стеллажами. Я рассказываю подробности налёта, сообщаю, что поеду в Ташкент.

— В Ташкент? Сейчас? Зачем? — недоумевает она. — Надо же что-то делать! Искать выходы… Я не знаю, Егор… Ты просто хочешь спрятаться? Но почему Ташкент?

— Прятаться в Ташкенте — это то же самое, что в пасти у крокодила, — усмехаюсь я. — Есть идея попытаться надавить там, чтобы открылось здесь.

— Я не понимаю…

— Айгюль, всего пока не могу тебе сказать, тем более, что я и сам не на сто процентов понимаю ситуацию. Но совершенно точно, если я сделаю, что задумал, рычаг у меня появится очень серьёзный. И с этим рычагом мы попробуем взломать темницу дяди Ферика.

— Я хочу, чтобы ты обратился к моему человеку.

— Для чего?

— Чужой город, ты никого не знаешь. Тебе будет нужна помощь.

— Что за человек? Надёжный?

— Можешь доверять, как мне. Юрист, адвокат, знает все ходы и выходы. Ты получишь, всё что будет нужно. Защиту, охрану, проживание, наличные, оружие, транспорт. Не бесплатно, естественно, но это мы решим потом. Записывай номер телефона.

— Я запомню.

— Хорошо…

Она замолкает и напряжённо думает о чём-то.

— Что, Айгюль?

— Думаю, что мне нужно самой лететь. Без меня ты там, как котёнок слепой будешь, опять в какую-нибудь яму попадёшь…

Она не шутит и выглядит очень озабоченно.

— Я же не один буду. Там крутые шишки со мной поедут. И Толян, опять же. Ты его в деле не видела, он хладнокровный терминатор.

— Но мне нужно быть здесь… — говорит она, не слушая меня. — Ты будешь искать рычаги в Ташкенте, а я здесь.

— Не надо, Айгюль, можно сделать хуже…

— Я не сделаю. Так, всё, не сотрясай воздух. Значит, слушай. Я заряжу тут всё и прилечу. Думаю, дня через два-три. Ты там постарайся никуда не встрять, понятно? Запоминай номер.

Она диктует.

— А как зовут твоего суперменского юриста?

— Рекс.

— Рекс? Серьёзно? А помощник у него Мухтар или Шарик? Что за имя такое? Или это в честь Рекса Стаута?

— Рекс — это не пёс. Рекс — это царь, тираннозавр, царь зверей. Он сам скажет, как его называть. А пока просто Рекс. В первый же день, как приедешь, позвони по этому номеру. Тебе скажут как и куда подъехать. Обязательно. Понял меня?

В Ташкент мы вылетаем через два дня. В кармане у меня два паспорта. Один выписан на моё настоящее имя, а второй — на моё… настоящее имя. То есть, теперь я и Брагин и Добров. Немного странное чувство…

В аэропорту нас встречают прямо у трапа самолёта. Две чёрные «Волги». В одну загружаются Тайманов со следователем из Генеральной Прокуратуры Мхитаряном, во вторую — мы с Толяном. Это не очень хорошо, на мой взгляд, потому что вторую машину с важным свидетелем могут отсечь при необходимости.