У полюсов Земли

Известно, что цвет воды в океане зависит от мельчайших организмов, так называемого планктона. А количество планктона зависит от наличия в воде питательных веществ. Таких питательных солей в центре Атлантического океана, вблизи южного тропика Козерога, очень мало, в десятки раз меньше, чем южнее и севернее, западнее и восточнее. Это зона океанской биологической пустыни. Недаром уже давно нет летающих рыбок над волнами, не приплывают быстроходные дельфины, чтобы поиграть в прозрачных струях у форштевня корабля, в темные ночи не видно холодных искр на гребнях волн и серебристой светящейся дорожки за, кормой, характерных для зеленоватых вод. Это явление органического свечения или фосфоресценции мельчайших организмов наблюдается в водах, богатых органической жизнью.

23 ноября 1956 года к западу от острова Святой Елены в яркий солнечный день, когда водная пустыня океана ласкала взоры своей синевой, мы встретились с советской китобойной флотилией «Слава», идущей в 11-й антарктический рейс.

Пока летчики готовили вертолет для передачи с палубы «Оби» на палубу «Славы», мы побывали там в гостях и бегло осмотрели этот замечательный корабль.

Флагманское судно — китобаза «Слава» — имеет водоизмещение 30 тысяч тонн. В его кормовой части есть широкий проем — слип, через который по гладкому наклонному полу затаскиваются туши убитых китов. На палубе ведется их разделка, потом через горловины сало и мясо спускают вниз — на завод. Показали нам и завод, расположенный в трюмах корабля. Здесь в мясорезках, огромных котлах, всевозможных отстойниках, сепараторах и мельницах из китов вырабатывается жир и кормовая мука, а из печени и мозга — витамины.

Нам сообщили, что «Слава» за промысловый сезон дает столько медицинского, пищевого и технического жира, сколько можно получить от двух с половиной миллионов овец (!). Оказывается, продукция китового промысла идет на изготовление маргарина и лярда, витамина «А», инсулина, холестерина и многих других медикаментов. Кожевенная, химическая, парфюмерная промышленность тоже нуждаются в добыче китов. Волокнистая мука, вырабатываемая из китового мяса, является прекрасным кормом для инкубаторных цыплят и скота — молодняка.

Всего в составе флотилии 15 судов. Десять из них охотятся на китов, это боевые китобои. Четыре — буксируют убитые туши. Пятнадцатый корабль оборудован для научно-исследовательской работы.

Когда вертолет с борта «Оби» перелетел на палубу «Славы», мы тепло простились с соотечественниками, пожелав им успехов в предстоящем рейсе.

Мы повернули на юго-восток — к Кейптауну, а «Слава» — на юг, к месту промысла.

По мере нашего продвижения к берегу вода постепенно из голубой стала зеленой. Появилось большое количество чаек. 30 ноября вошли в гавань Кейптаунского порта. Меньше суток заняла бункеровка корабля топливом и водой, и за это время все желающие бегло осмотрели город и побывали на мысе Доброй Надежды. Рано утром 1 декабря, в пасмурную погоду, мы уже вышли из Кейптауна.

Столовая гора над городом, точно скатертью, покрыта мягкой пеленой облаков. Затем прояснилось и снова засияло солнышко. Мы плыли на юго-восток от скалистого мыса Доброй Надежды, вода снова посинела, а погода стала теплой — корабль пересекал теплое течение Игольного мыса, идущего из Мозамбикского пролива, из жарких широт Индийского океана.

Вскоре вступили в так называемые «ревущие» сороковые широты, но на сей раз они не ревут. Разочарованы даже товарищи, плохо переносящие качку, — они так готовились к этим дням, заранее волнуясь и бледнея. Умеренный попутный ветерок, с запада идет крупная зыбь, но нашу огромную «Обь» почти не качает. Не жарко, но и не холодно — ласковая, мягкая погода. Часами можно смотреть, как за кораблем плавно и легко летают странствующие альбатросы. Почти не шевеля своими громадными крыльями, они то взмывают вверх, то, сделав крутой разворот, опускаются к воде и скользят над нею, почти задевая гребни волн. Эта птица, с размахом крыльев в три метра, совершает перелеты на огромные расстояния и в сутки может пролететь сотни километров.

4 декабря сильно похолодало, всего четыре градуса тепла, а вечером океанографы сообщили, что их регистратор поверхностной температуры отметил ее резкое понижение — почти на три градуса на небольшом отрезке пути, вблизи 50° южной шпроты. Мы пересекли антарктическую конвергенцию — северную границу Антарктики. Сравнительно узкая полоса, где наблюдается резкое понижение температуры, опоясывает кругом всю антарктическую область. Здесь холодные полярные воды встречаются с более теплыми, субтропическими. (Само слово «конвергенция» происходит от латинского «конверго», что значит — «схожусь».)

Пятидесятиградусные широты! Это широта Киева в северном полушарии. А здесь, в южном полушарии, это уже Антарктика.

Океан свинцово-зеленый, холодный. Появились стайки мелких птичек, так называемые вильсоновы качурки. Своим быстрым, стремительным полетом они напомнили нам стрижей.