У подножия вулкана

— Эй, эй, что случилось?

Кто-то окликнул его по-английски, голос, зычный, словно на параде, прозвучал прямо над головой и принадлежал, как консул теперь увидел, человеку, который резко затормозил перед ним свой длинный и низкий автомобиль, урчавший «гр-гр-рандиозно» или нечто похожее.

— Ничего.— Консул вскочил на ноги, мгновенно протрезвев, — Полный порядок.

— Какой там порядок, если вы валялись посреди улицы, э?

Повернутое к консулу лицо англичанина на толстой шее, повязанной полосатым английским галстуком, хотя и встревоженное, сняло румянцем, оживлением и доброжелательностью, чем то напоминая фонтан перед роскошным дворцом.

Консул стряхнул с одежды пыль; ощупал себя на всякий случай; но нигде не было ни царапинки. Он явственно видел перед собой фонтан. Могла бы душа, омытая там, очиститься от скверны или утолить свою жажду?

— Порядок, сами видите,— сказал он.

— Благодарю вас от души.

— Но послушайте, какого дьявола вы валялись посреди улицы, я же вас чуть не задавил, тут наверняка что-нибудь да н еладно, э? Разве нет? — Англичанин заглушил мотор.— «Эй, послушайте, а ведь я вас где-то уже встречал.

— …

— …

— Колледж «Тринити». — Консул чувствовал, что в собственной его речи зазвучали английские интонации. — Или же вы кончали...

— «Кай».

— По такие галстуки, как на вас, носят в «Тринити»... — сказал консул с вежливым торжеством.

— В «Тринити»?.. М-да. Но это, собственно, галстук моего брата.— Англичанин, опустив подбородок, посмотрел на галстук, и румянец на его веселом лице стал еще ярче.— Мы едем в Гватемалу... Чудесная страна. Жаль, что все запакостили нефтью, правда? Глядеть тошно... слушайте, приятель, а вы уверены, что не поломали себе кости или еще что-нибудь?

Нет. Ничего я не поломал, сказал консул. Но его била дрожь. Англичанин подался вперед, нашарил ключ в замке зажигания.

— Вы уверены, что все в порядке? Мы остановились в отеле «Белья виста» и уедем не раньше вечера. Могу прихватить вас с собой, вздремнули бы у нас в номере... Чертовски приятное заведение, что говорить, но и шум чертовский стоял всю ночь напролет. Вы ведь были там на балу — я угадал?

А потом заплутались, правильно? На всякий случай у меня в машине всегда припасена бутылочка... Нет. Это не шотландское виски. Ирландское. Фирма «Берк», Ирландия. Не угодно ли отведать? Или вы предпочитаете...

- М-м... — Консул припал к бутылке.— Миллион благодарностей.

Пейте же... пейте смело...

Миллион благодарностей. — Консул вернул бутылку. — Миллион.

— Ну, всего. - Англичанин завел мотор. - Счастливо оставаться приятель. Да не валяйтесь больше на улицах. А то вас, чего доброго, задавят, или засадят, или упекут куда-нибудь ко всем чертям. Вон тут какая дорога паскудная. А погодка сегодня что надо, не правда ли?

Англичанин махнул рукой на прощание и поехал вверх по склону.

— Если и с вами что стрясется, — отчаянно закричал консул ему вслед,— я готов... обождите, вот моя карточка!..

Бам!

... Консул остался с карточкой в руке, но то была не карточка доктора Вихиля и не его собственная. «Правительство Венесуэлы имеет честь...» Что такое? «Правительство Венесуэлы принимает к сведению...» Откуда это взялось? «Правительство Венесуэлы принимает к сведению заявление, сделанное министерству иностранных дел. Каракас. Венесуэла». Что ж, пускай Каракас — какая разница?

Прямой, как Джим Таскерсон — теперь он, бедняга, наверное, тоже женат,— снова полный бодрости, спускался консул по калье Никарагуа.

В доме уже не слышно было шума воды из ванной: в мгновение ока он привел себя в порядок. Схватив у Консепты под носом поднос с завтраком (прежде всего он тактично добавил туда бутылку со стрихнином), консул, придав своему лицу невинное выражение, словно человек, совершивший под шумок ловкое убийство, вошел в комнату Ивонны. Там было чисто и светло. Ивонна, подложив руку под голову, дремала на кровати, застеленной ярким индейским покрывалом.

— Ну вот!

— Ну вот!

Журнал, который она только что просматривала, валялся на полу. Консул, слегка потупясь над подносом с апельсиновым соком и печеными яйцами, отважно подошел, преодолевая смятение чувств.

— Хорошо ли ты тут устроилась?

— Спасибо, превосходно.

Ивонна с улыбкой взяла у него поднос. Она выписывала популярный астрономический журнал, и с обложки на консула взирали с насмешкой купола обсерватории, темные, в золотых нимбах, похожие своими очертаниями па шлемы римских воинов.

— «Племена майя, — прочел он вслух, — достигли немалых успехов в астрономических наблюдениях. Однако система Коперника была им не известна». — Он бросил журнал на кровать, непринужденно опустился на стул, закинул ногу за ногу, сложил руки и сидел в странной безмятежности, поставив стакан со стрихнином на пол возле себя. — Откуда она могла быть им известна?.. А мне нравятся их «блуждающие» годы. Их календарь тоже не мешает знать! А какие у них прелестные названия месяцев: Поп. Во. Сип. Соц. Сек. Шюль. Йашкин.

— Мак,— сказала Ивонна со смехом.— Ведь у них есть месяц мак, правда?

— Есть йаш и сак. И вайеб: он-то и нравится мне всех больше, месяц всего из пяти дней.