У подножия Саян

Сделав несколько шагов по осыпающемуся склону, я невольно остановился и в первый раз почувствовал смутное беспокойство. Предо мной было море непроницаемого мрака, из которого не доносился ни один звук. Это было страшное молчание подземных пучин, может быть, еще более глубоких, чем бездны океана. Я зажег свой фонарь, но его голубоватый свет показался мне ничтожной искрой. Он так же мало освещал окружающее пространство, как фосфорическое мерцание какого-нибудь червяка освещает своды леса.

Беспокойный дух исследования толкал меня вперед, и, решив идти до тех пор, пока будет виден бледный луч дневного света, я медленно двинулся в широко разверстую глубь земли.

Дно пещеры было покрыто тонкой коричневой пылью, в которой, как в мягком иле, тонула нога. Повсюду попадались пожелтевшие кости людей и животных, и между ними валялись обломки оружия из железа и камня. Иногда путь мне преграждали огромные глыбы камня, упавшие, по-видимому, со свода пещеры. Осторожно обходя одну из таких скал, я едва не выронил фонарь, наткнувшись на распавшийся скелет какого-то чудовищного животного.

При слабом свете моей лампы я мог рассмотреть ребра, напоминавшие остов барки, и узкий длинный череп, в глазные впадины которого свободно проходила моя рука.

В то время, когда я рассматривал эти гигантские кости, стоя на обломке скалы и высоко подняв фонарь, неожиданно послышался отдаленный рев или гул, от которого как будто всколыхнулся окружавший меня мрак. В этих громовых раскатах была стихийная мощь, но вместе с тем, в них слышался и злобный, и яростный голос живого существа.

Я замер на скале и от ужаса не мог пошевельнуться.

Мощные звуки повторились раз-другой — и снова воцарилась прежняя тишина.

Первым моим побуждением было бежать обратно, к тому светлому треугольнику, который высоко виднелся над подземным кладбищем и соединял меня с внешним миром. Нигде человек не чувствует себя таким слабым и беспомощным, как в том вечном мраке, который наполняет подземную глубину.

Соскользнув с камня, я ожидал повторения испугавшего меня рева, но слышал только биение собственного сердца.

Любопытство еще раз превозмогло страх, и я решил идти вперед. Вероятно, этот странный гул произошел от какого-нибудь обвала и, повторенный эхом, принял оттенок чего-то таинственного.

Через несколько шагов свет моего фонаря упал на красноватую стену, в которой мерцали большие куски слюды и белого кварца. Широкое отверстие с острым сводом, до которого едва достигали лучи лампы, открывало путь в следующую часть подземного лабиринта. Проход этот, по-видимому, был расширен искусственно, так как рядом с ним в беспорядке валялись глыбы камня, носившие следы ударов какими-то железными орудиями.

Бросив прощальный взгляд на бледное пятно дневного света на другом конце пещеры, я пошел по наклонной галерее, служившей подземным продолжением древней дороги. Вместо мягкой пыли тут вся поверхность земли была усеяна осколками твердого камня, нагроможденного местами в поперечные валы, тянувшиеся во всю ширину галереи. В промежутках между валами, как и в первой пещере, встречались кости и обломки оружия; можно было предположить, что эти поперечные заграждения служили когда-то баррикадами, за которыми находились защитники подземного укрепления. Какие ужасные сцены происходили тысячи лет назад в этом извилистом проходе, который, может быть, освещался во время битвы светом костров и факелов?

Больше всего меня поразило, что, по-видимому, в этом сражении принимали участие не только люди, но и животные, какие-то исполинские существа первобытного мира. Их огромные кости, которые я едва мог сдвинуть с места, были перемешаны с распавшимися остовами древних воинов и порой совершенно закрывали проход, так что мне приходилось пробираться, тесно прижимаясь к покатым стенам.

Через четверть часа я дошел до того места, где галерея разветвлялась по трем направлениям. Была еще и четвертая галерея, но она находилась так высоко, что я едва мог рассмотреть смутные очертания ее полукруглого отверстия. Дальше идти было опасно, так как я мог заблудиться в бесчисленных извилинах бесконечного лабиринта. Но стоило ли ехать так далеко для того, чтобы увидеть груду рассыпавшихся костей, занесенное пылью кладбище древнего мира?

Я сел на выступ скалы, поставив рядом с собой фонарь, свет которого казался мне добрым духом, разрушающим злые чары в царстве мрака. В эту минуту я живо представил себе, что надо мной находятся посеребренные снегом вершины Саян, каменный массив в полторы или две версты по вертикальному направлению. С каким наслаждением очутился бы я в залитой солнцем цветущей равнине! Довольно! Пусть все тайны и загадки древних людей останутся погребенными в этих безмолвных, бесконечных склепах, — я возвращаюсь к солнцу!