У оружия нет имени

Жизнь Эйнджелы Лорэй в последние два дня крутилась исключительно вокруг визитов лейтенанта Нэйва. Время между посещениями занимали мысли о предстоящей встрече и составление подходящих сценариев для неё. Наблюдателям, которые могли следить за поведением задержанной через скрытые камеры, она демонстрировала подавленное состояние, сменявшееся периодами беспокойства, беспричинного страха и тихими истериками человека, пережившего серьёзную эмоциональную травму. Эйнджела достаточно насмотрелась на подобное, чтобы безупречно изобразить каждую деталь.

Вся её жизнь последние девять лет была оттачиванием искусства обмана и чередой смены масок.

Наконец раздался деликатный и старомодный стук в дверь. Грэм старался не пугать её лишний раз и предпочитал стук резкому зуммеру местного интеркома. Строго говоря, он мог просто входить в любой момент, однако считал необходимым предупреждать о своём появлении. Хороший человек. Добрый. Жаль, что всё так сложилось.

– Войдите.

Это была ещё одна маленькая традиция, сложившаяся за эти дни. Нэйв поддерживал иллюзию, что камера была её личной территорией, убежищем, в которое Эйнджела вольна не впустить нежеланного гостя.

Она всегда позволяла ему войти.

Дверь открылась, явив лейтенанта Нэйва, изо всех сил старающегося изобразить исключительно деловой интерес. Карман кителя лейтенанта слегка оттопыривался, скрывая очередной пакетик со сладостями или другую мелкую контрабанду, припасённую для Лорэй.

– Есть новости о Свитари?

Ещё один обязательный ритуал – начать разговор не с приветствия, а с новостей. Это позволяло поддерживать иллюзию целесообразности встречи и уменьшить неловкость, которую испытывал Грэм, каждый раз ища повод для визита.

– Нет, мэм, – как всегда отрицательно ответил лейтенант, выуживая из кармана шоколадку.

Он смущённо помялся, уселся на единственный стул в помещении и достал планшет, старательно изображая деловитость. За его спиной в дверном окошке мелькнуло лицо караульного, затем прошипел уплотнитель, задраивая дверь, и в комнате стало тихо.

– Я сниму китель? – поинтересовался лейтенант, вызвав ещё одну улыбку Эйнджелы.

Несмотря на жару, с которой с трудом справлялась система климат-контроля, Нэйв даже воротник не расстёгивал, не спросив разрешения. Жара стала настоящим бичом единственного города планеты. Вулкан – молодой мир, с формирующейся атмосферой с высоким содержанием азота, отличался высокой сейсмической активностью. Средняя температура на поверхности составляла пятьдесят-шестьдесят градусов по Цельсию. В городе и вахтовых посёлках шахтёров усилиями систем жизнеобеспечения поддерживались приемлемые условия обитания, но всё равно ниже двадцати пяти градусов температура не опускалась.

– Конечно.

Эйнджела улыбалась следователю робко, неуверенно, жадно ловя каждое изменение его чувств. Все эти дни она тщательно и кропотливо усиливала его привязанность к себе, неторопливо идя веками проторенной дорожкой от жалости до притяжения. И судя по тому, что она ощущала в его душе, настало время перейти к следующему этапу.

– Хотите сока?

Хочет или нет, он не откажется, Лорэй это знала. Привычное дело, способ занять руки и заполнить паузы в разговоре. Всё это успокаивало лейтенанта, безуспешно убеждающего себя, что он приходит к ней три-четыре раза в день только для того, чтобы узнать, не вспомнила ли мисс Лорэй что-то новое о своих похитителях и их планах. Она всегда старалась придумать какую-нибудь незначительную деталь, дарившую ему повод зайти ещё.

– Если вас не затруднит.

Он всегда отвечал так, как будто у неё тут было множество дел и забот.

– Вы мой единственный гость.

Она никогда не торопилась. Подходила к ящику, наполненному пакетиками с сублимированным соком, неспешно выбирала, вскрывала упаковку и насыпала порошок в пластиковый стакан. Наклонялась к крану с водой чётко выверенным движением – целомудренным, но волнующим.

И снова маленькая традиция – коснуться пальцев Нэйва, передавая стаканчик. На этот раз касание продлилось чуть дольше, чем того требовали приличия, и лейтенант смущённо прочистил горло, прежде чем задать набивший оскомину вопрос:

– Вам удалось вспомнить ещё что-нибудь?

Нет, сегодня она не будет сочинять небылицы про репликантов и упоминать ничего не значащие мелочи. Сегодня они будут говорить о другом.

– Что со мной будет?

Лейтенант едва заметно вздрогнул, не ожидая встречного вопроса. Эйнджела чувствовала сожаление, неуверенность и чувство вины. Значит, ты не знаешь, Грэм. Или это зависит не от тебя.

– Когда следствие закончится и ваша версия событий подтвердится, вы будете свободны, – не слишком убеждённо произнёс лейтенант Нэйв.

Вот так – не «если», а «когда».

«Ты сам веришь мне, даже если и пытаешься изображать из себя беспристрастного следователя. Осталось совсем чуть-чуть. Главное – не торопиться».

– А если оно не закончится? Если вы не найдёте второго репликанта? Если не будет способа подтвердить мои слова? Если… – она позволила голосу задрожать, – …если я никогда не увижу сестру?