У нас на дворе (рассказы)

- Точно, - так же спокойно и деликатно согласился Тимка. - Но не огорчайтесь. Вовка Шварц, наш главный художник, мигом побреет вас!

В толпе засмеялись.

- И кепка вот, - говорит прораб. - У меня синяя. А тут какая-то рыжая...

- Непорядок! - подтвердил Тимка и скомандовал: - Эй, Вовка! Не забудь потом и кепочку гражданину прорабу сменить!

Так они ядовито-вежливо переговаривались, а зрители хихикали и подмигивали друг другу.

Наконец прорабу это, видимо, надоело.

- Ну, вот что, - строго сказал он. - Пошутили - и ладно. Мешаете работать. Понятно? Дуйте-ка со строительной площадки. Здесь я хозяин.

- А мы не на стройке, - говорит Тимка. - Разве сквер ваш? Укажите тогда, пожалуйста, где кончается строительная площадка? Мы охотно переместим туда карикатуру на товарища Цветкова.

В толпе снова засмеялись. А прораб так налился кровью, даже шея у него раздулась.

"Врежет он Тимке, - подумал я. - Факт, врежет".

Но тут подъехала машина с раствором. Шофер подогнал ее вплотную к толпе, высунулся, давит на сигнал, орет: "Дорогу!"

- Через сквер проезда нет, - говорит Тимка. - И вообще... Гудеть в черте города запрещено!

- Чего?! - орет шофер. - Тоже мне госинспекция!

Дал газ и двинулся прямо на Тимку. А Тимка стоит меж колеями, посреди дороги, ноги расставил, носки внутрь подвернул, кулаки сжал, как боксер, когда к бою готовится. А сам аж побелел. Но глаза не закрывает по-куриному! Нет, прямо в упор взглядом целится в шофера.

"Так, наверно, он в деревне стоял, - подумал я. - Когда "Волгу" для больной задержал".

Я подошел к Тимке и стал рядом. И еще многие, и ребята и взрослые, сгрудились возле него.

Шофер ругается, а потом вдруг как засмеется! Это он наш плакат увидел!

- Так! - смеется. - Значит, одной рукой строим, другой - ломаем?! Э, говорит, - шут с вами! - включил заднюю передачу, пятясь, выбрался на дорогу, развернулся и укатил.

Мы видели, как вскоре он подъехал к стройке с другой стороны.

Так простояли мы до темноты: больше машин не появлялось.

На следующий день после уроков мы опять направились на стройку.

Тимка нес наш знаменитый плакат, о котором уже знала вся школа. Усы на портрете Вовка успел "побрить" и кепку перекрасил.

Пришли мы, воткнули в землю палку с плакатом, сразу, конечно, народ сгрудился. И опять смех, шуточки насчет прораба. А сам он наверху по своей кирпичной "крепости" ходит. То появится в проеме окна или на стене, то опять исчезнет.

"Ну, характер, - думаю. - Неужели выдержит? Неужели так и не спустится?"

Однако вскоре прораб слез вниз. Не глядя на плакат и на Тимку, прошел мимо и, не оборачиваясь, зашагал куда-то. Шел он еще неторопливей, чем всегда, как на прогулке.

Честно говоря, нам даже обидно стало. Удирает! Попросту удирает! Чего ж теперь торчать возле стройки, когда прораба нет?!

Кто-то из ребят со злости даже свистнул ему вслед. Но прораб и на свист не обернулся. И вскоре скрылся за углом.

А время шло. Стоять так, без дела, было муторно. И, как назло, ни одна машина не подъезжает. Прикатила бы машина, все же веселее, хоть с шофером поцапались бы.

- Да, - говорит Тимка. - Со снабжением у них и впрямь слабовато. Перебои. Нет регулярной доставки стройматериалов...

Мы топтались на месте, возле плаката, и я видел: ребята изнывают от безделья. Кто-то сел на камень, кто-то вынул из портфеля книжку и, прислонившись спиной к дереву, стал читать.

- Ну, что теперь? - скучным голосом спросил один из мальчишек.

- Стоять! - твердо ответил Тимка. - Стоять насмерть!

Я думал, прораб ушел куда-нибудь в трест, или на совещание, или еще куда. А может, ему и не нужно было ни в трест, ни на совещание. Просто ушел, чтобы только нас не видеть. Но оказалось - он хитрее.

Прошло с полчаса; вдруг видим, прораб возвращается. Идет высокий, грузный, в своей плоской кепочке и кирзовых сапогах, крупно, размашисто шагает, а рядом кто-то мелко-мелко вяжет шажки. Кто бы это? Кого прораб на помощь притащил?

Смотрим, а это директор нашей школы, Михаил Михайлович, которого для убыстрения все у нас зовут Мих-Мих.

"Вот номер! - подумал я. - Ну, держись, Тимка!"

Мих-Мих у нас строгий. И главное, очень любит, когда тихо. И очень не любит, когда шумно.

А тут целая толпа, и все чего-то гомонят, суетятся.

Вижу я: подходит Мих-Мих, а глаза у него беспокойные и прямо в Тимку уткнулись.

"Ну, что еще натворил? Опять на кого-нибудь с ножом бросался?"

- Вот, - говорит прораб Мих-Миху. - Полюбуйтесь на ваших удальцов! Мешают государственной стройке! - и рассказывает директору про наш "заслон".

Мих-Мих слушает, молчит.

Тимка тоже слушает и тоже молчит. И глаза по-куриному прикрывает.

- У меня срочное задание, - горячится прораб. - Двести тысяч надо освоить! Понятно? Двести тысяч целковых! Это не шуточки! А тут из-за каких-то паршивеньких кустиков такой шум-гром, прямо атомный взрыв. Да я закончу стройку, а потом снова вам эти кусточки-цветочки посажу! Нюхайте на здоровье!

- Я все-таки не понимаю, зачем портить сквер? - спокойно говорит Мих-Мих и бородку свою дергает. А он всегда, когда сердит, бородку дергает, будто выщипать ее хочет.

Прораб еще пуще горячится.