У меня на вас совершенно нет времени

– Понимаю, – недовольно кивнула я, конкретно сейчас жалея, что мне попался в друзья такой неправильный «аристократ», – лучше, чем ты думаешь. Поэтому прошу, не вмешивайтесь с отцом в это дело. Хватит того, что мой род с ними враждует. Ни к чему и вам с ними отношения портить. Все равно ведь ничем не докажешь, что именно Меньшиковы наняли этих дворян.

– Это теперь не только ваше дело, – мрачно заметил парень. – Думаешь, твой случай единственный? Нет, тут целая система, когда власть и деньги решают все. Мой отец давно пытается с этим бороться. Хоть он и сам аристократ, но прекрасно понимает, что вседозволенность, царящая в высшем свете, не приведет ни к чему хорошему. Пусть аристократы и не воюют в открытую, но если за тобой не стоит сила и союзники, то твой род могут просто стереть из истории. Даже если ты силен, то все равно не сможешь спать спокойно. Всегда найдутся желающие отобрать у тебя все.

– Вот уж не удивил, – хмыкнула я. – Я и без тебя знала, что многие аристо то еще дерьмо, власть и богатство никого еще не сделали лучше. Все их напускное благородство и манеры лишь маска, за которой прячутся люди, способные ради своей цели порвать глотку любому. Вот только не пойму, почему председатель имперского совета ничего не делает? Разве не он поставлен именно для того, чтобы останавливать подобный беспредел?

– Ты как будто с луны свалилась, – посетовал друг. – По факту правят рода, входящие в имперский совет. Председатель совета вообще ничего не решает. Он просто удобная ширма, за которой прячутся истинные хозяева жизни, которым законы не писаны. Был бы у нас император, все было бы иначе. Он бы не позволил родам творить все, что им вздумается. Но эту, скажем так, «должность», давно упразднили. Назначили председателя и создали видимость некой демократии, якобы он слуга простого народа и представляет их интересы. Вот только это, конечно, не так.

Скорая задерживалась, как и представители тайной канцелярии. Наверное, виной тому были дикие пробки в час пик, сама не раз в это время добиралась домой по два часа. Макс сбегал в ту самую пекарню и принес мне кофе с плюшками. Развалившись на скамейке и расслабившись, я ела булочки и слушала его откровения. Видно, он долго держал это в себе, и ему хотелось с кем-нибудь поделиться накипевшим. Почему он доверился именно мне, я и не знаю.

Он рассказал о некоторых случаях из жизни аристократов, когда те творили такое, что обычным людям грозила бы за подобное смертная казнь. Про их забавы с простолюдинами, про то, как сильные рода втихую вырезали слабые под корень, про тайные опыты над людьми, в попытках создать идеальных воинов для своих армий. И про то, как отцу не раз приходилось переступать через свои принципы и закрывать глаза на многие преступления. Лишь потому, что иначе мужчину, несмотря на его положение в обществе, просто бы уничтожили.

Улики исчезали, следы затирались. И необходимо было чудо, чтобы хотя бы один из высокопоставленных преступников понес таки наказание. Отцу Максима это удалось лишь единожды. Собрав просто кучу железобетонных улик, и найдя свидетелей, он привлек к делу СМИ, чтобы те раздули скандал международного уровня. То есть сделал так, чтобы члены имперского совета не смогли снова замять все, не повредив своей собственной репутации. Но даже так он едва остался на своем месте, попав в черный список избранных.

Когда, наконец, приехала машина скорой помощи, Макс выговорился и заметно успокоился. Словно, камень, лежащий у него на душе, немного стал легче.

Следом подтянулся и сам его отец в сопровождении пары крепких ребят в штатском. Сергей Воронцов выглядел вполне типично для своей профессии. Суровый профиль, волевой взгляд, в общем, не человек, а скала. Он сходу начал раздавать приказы и наводить порядок. Двое санитаров ловко уложили меня на носилки, хоть я и пыталась возражать, уверяя, что мне уже гораздо лучше. Но что отец, что сын, оба даже не стали меня слушать. Фельдшер осмотрел меня и посоветовал все же съездить в больницу. Последствия удара по голове могли быть непредсказуемыми. Нехотя я согласилась, ведь до отца я так и не дозвонилась, полежу пока под присмотром, а там уж он меня заберет оттуда.

С преступниками так не церемонились. Прийдя в себя, они дружно начали качать права и угрожать последствиями всем тем, кто смеет их задерживать. Брезгливо поморщившись, Воронцов-старший махнул рукой своим людям, и те уволокли сопротивляющихся и извергающих проклятия дворян в свою машину.

После этого он подошел к скорой и выразительно глянул на сына. Тот все это время не отходил от меня ни на шаг, но под взглядом отца подвинулся, уступая ему место подле меня.

– Ну что ж, Бестужева Олеся Павловна, будем знакомы, – едва заметная тень улыбки тронула его губы, и его лицо снова стало бесстрастным. – Наслышан о вас. Сын мне все уши прожужжал, какая вы чудесная девушка.

– Отец! – возмущенно воскликнул Макс.

Его уши запылали, выдавая смущение, а я поднесла руку ко рту, тоже пряча улыбку.

– А что я такого сказал? – невозмутимо ответил Сергей.