У края, у берега...

Усилившиеся симптомы гриппа без обиняков говорили: ты болен, парень. Смертельно болен и жить тебе осталось два дня. Но, как ни странно, страха не было. Николай попытался представить, что послезавтра умрет, но не смог. Все-таки физическое состояние было не настолько катастрофичным, чтобы ощутить близкую гибель. Учуять запах смерти, так сказать. Мышцы, голова — болели, но продолжали работать.

Николай невесело усмехнулся.

"Вопрос не в смерти,— подумал он,— вопрос в том, как ее избежать. Врач утверждает, что лекарства от болезни существуют. Тогда нужно идти сдаваться. Закинуть дурацкий автомат в кусты и явиться на блок-пост. Пасть на колени, взмолиться, вот он я, дядиньки. Хотите, бейте, хотите, в тюрьму сажайте, но только дайте таблеток. Вылечите меня, а потом судите и давайте хоть пожизненное. Но за что я должен сидеть? Чтобы там айболит не утверждал, а его коллега Машу не по головке гладил — душил. И что с бедной Светкой произошло — тоже большой вопрос. Если бы она на глазах у матери от лекарства померла, то как бы мать не отреагировала, нормальный медик не повел бы себя так. Ну, психанула бы Машка — скрутили, вкололи какую-нибудь хрень, из тех что сумасшедшим колят. Не убивать же человека за то, что у него истерика после смерти родного ребенка?"

"Врет айболит,— решил Николай,— просто нагло врет. Пытается шкуру свою поганую спасти. Что там с вирусом произошло, какой он на самом деле — не известно и сейчас не важно. Главное, что врачи вместо того, чтобы людей лечить — их убивают. И стоит за ними государство, а не клуб маньяков-любителей. Значит, имеется инструкция, по которой больных нужно на тот свет отправлять, а не возиться. Работа у них такая — зараженных утилизировать…"

Ксюха неожиданно резко села. Неловко, с третьей попытки поднялась на ноги.

—Я не могу больше,— пошатываясь, она брела прочь.— Не могу…

С минуту Николай смотрел ей в спину. Оглянулся на мазанку. Оставшаяся в доме компания доверия не вызывала. Он вспомнил, с какой ненавистью мусора глядели на него, когда начинались приступы кашля.

"Я — человек, который заразил их смертельной болезнью,— думал Николай.— В любой момент чокнутый Игорек, таскающий коллег на привязи, может всадить в меня пулю. Сорвется и застрелит. Или решит продемонстрировать властям свою лояльность. А те меня…"

"Не станут они меня лечить,— с предельной ясностью понял мужчина.— Нет никаких причин. Просто вколят какую-нибудь гадость и все: проблема решена. Заодно никакой утечки информации. Никакой опасности, что я могу потом в камере что-то рассказать. Получается — ситуация для меня безвыходная…"

Поисковик ощутил, как от страха его начинает трясти.

—Ну-ну, чего ты?— со смешком сказал он.— И это пройдет…

"Нельзя бояться. Никак нельзя. Не время. Лучше давай исходить из того… Из чего? Так. Минутку. Предположим, врач сказал правду, и лечение действительно существует. Но лечить меня не будут даже, если собратья по несчастью не застрелят и я доберусь живым к блок-посту. Есть ли что-то, из-за чего меня могут там пожалеть? Нет. Нет такого…"

Николай вынул из пачки предпоследнюю сигарету и закурил. Его разобрал кашель. Отхаркнув мокроту, прокашлявшись, он упрямо продолжил курить, не обращая внимания на то, что дым дерет глотку не хуже наждака.

"Что же в таком случае остается? Забиться в какую-нибудь нору, лечь и ждать, когда болезнь меня убьет? Ждать-то недолго. Дня два. И все."

Неожиданно он ощутил тяжесть автомата висевшего на шее. С необыкновенной ясностью представил, как берет оружие в руки и снимает с предохранителя. Ткнув коротким стволом в подбородок, нажимает на спуск.

"Вряд ли я успею почувствовать боль,— подумал он,— все произойдет очень быстро. Раз! И мои мозги разлетятся. Все закончится. Не будет никаких проблем. Ни страха. Ни боли. Ничего."

Он покачал головой.

"Не могу представить, что меня нет. Просто не могу. И делать ничего такого не буду. Если суждено умереть, то от болезни или пусть другие убьют. А своими руками не буду. Обойдетесь."

Чтобы справиться с приступом нервной дрожи, Николай поднес тлеющую сигарету к левому предплечью. Помедлив, прижал. Закусил губу и медленно сосчитал до трех. "Бо-о-оль э-это хо-ро-шо,— думал он.— От-личное лекарство от страха…"

—Ш-шэ-ехе,— не выдержав, зашипел он и отнял сигарету.— Самоубийство — глупо,— решил Николай,— и глупо калечиться.

—Т-твою мать!— он с нарастающим раздражением ощущал, как пульсирует, грызет руку ожог. Дурацкий способ приводить себя в чувство."Болеть должно не у меня, а у тех, из-за кого все произошло. Это они должны шипеть и выть от боли,— подумал он с ненавистью.— Я им не подопытный кролик: заразили, умертвили — в крематорий.— Пусть сами сдохнут, суки!"