У королев не бывает ног

— Предположим, — согласился капитан. — Но вы это сделали, и прекрасно, что сделали. На мой взгляд, в сложившейся ситуации ничего лучше нельзя было и придумать.

— Но мне важно знать только одно: скажите, куда вы отвезли принцессу Изотту? — спросил Петр.

— Если это вас так интересует, пожалуйста, — отозвался капитан. — Я проводил их до Феррары, до дома архиепископа Феррарского.

Петр вскочил на ноги.

— Благодарю, этого довольно. Я отправляюсь.

— Далеко ли? — подивился капитан.

— В Феррару, parbleui[79]! — воскликнул Петр.

— А что потом? Вы решили похитить принцессу?

— Наверное ничего, другого мне не остается, — сказал Петр.

— По мне — так похищайте, пожалуйста, — махнул рукой капитан. — Только в Ферраре ее уже нет. Когда я собирался в обратный путь, герцогиня с дочерью тоже покидали Феррару под охраной людей архиепископа.

— Куда же они отправились? — сказал Петр.

— Вы будете смеяться, но мне это неизвестно. Parole d'honneur[80], я даже понятия не имею. И если говорить начистоту, то ни капельки не удивительно, что они все устроили так, как устроили, они же прекрасно знают Пьера Кукан де Кукана, тут на пальцах можно высчитать, что, ежели бы синьору де Кукану стало известно, где принцесса скрывается, то он проделает именно то, о чем сейчас, минуту назад, объявил, что собирается проделать.

Петр снова сел.

— Sacres mille tonneres de nom de Dieu de nom de merde[81]! — вдруг рявкнул он, грохнув кулаком по столу.

Капитан просиял, обнажив в улыбке все свои тридцать два великолепных зуба.

— Синьор бранится по-французски, как перевозчик коров с острова Лувьер, и за это мы должны выпить!

Они выпили, и капитан продолжал:

— Ну, хотя того, что вам хотелось узнать, вы не узнали, но, я бы сказал, ваш визит в казармы не был так уж напрасен. Sacrebouiffre, Пьер, идите к нам, в армию. Ведь не станете же вы плести мне всякий вздор, будто человеку нашего масштаба по душе драить дворцовый паркет, плясать сальтареллу и поджидать, не воротится ли принцесса, меж тем как все насмехаются над вашими титулами. Над arbiter rhetoricae или j'sais pas de quoi[82]. Неужели вы понятия не имеете, кто вы такой? Вы — символ, Пьер, прославленный даже за пределами Страмбы, а какой вам от этого прок? Плюньте вы на это шутовство, идите к нам, где вы нужны, к нам, в армию. Я назначу вас своим адъютантом и положу пятьдесят скудо жалованья в месяц. Ваше положение при дворе — вы наверняка и сами чувствуете это — весьма неопределенно, а так у вас появится надежная опора в армии — вам, по-видимому, не нужно растолковывать и объяснять, что это значит, да и для нас будет удачей приобрести столь популярную личность, какой являетесь вы. Герцог безусловно согласится со мною, поскольку он понимает, что армия — главная, а может — и единственная опора, на нее стоит положиться, и все, что идет на пользу нам, полезно и ему. Выпьем за это.

Они выпили.

— Прежде чем я отвечу «да» или «нет», капитан, — сказал Петр, — объясните мне, отчего вы, начальник гарнизона, сами лично до изнеможения муштровали этого беднягу, там, на плацу, ведь он небось мушкет держал впервые в жизни? Разве для этого занятия у вас нет специального помощника?

Капитан насупился и некоторое время разглаживал усы, а потом ответил:

— Как всегда, sacre Pierre[83], вы попали в самую точку. Этот бедняга, как вы выразились, не вполне обычный бедняга, а сын синьора Антонио Дзанкетти, одного из богатейших граждан Страмбы, и посадил мне его на шею с рекомендательным письмом ваш copain[84] граф Гамбарини, собственноручно; с тех пор как вы помогли ему выпутаться из страшной передряги, он набирает силу, а вы пропадаете в безвестности. Я не люблю его, он мне не по душе. Вы доверяете ему, мсье де Кукан? Мне не нравится, что он шлет сюда этаких малышей, вроде молодого Дзанкетти. Таких липовых кадетов, как он, у нас несколько, но только я один умею с ними обращаться, остальные перед ними стелются, а это разваливает дисциплину и вызывает недовольство. А вот вы с ними тоже справитесь, Пьер, поэтому вы мне очень нужны, — я вверю их вашей специальной опеке и дам все полномочия — гонять их и муштровать, чтобы они как следует прочувствовали, чем пахнет солдатское ремесло.

— Но отчего вы их не прогоните, не разумнее ли это, коли от них нет никакого проку? — спросил Петр.

— Попробуй прогони, — сказал капитан, — ведь издавна повелось посылать молодых людей в армию, а их родственники настолько влиятельны, что скорее выпрут меня. A propos, я полагаю, вы такой же отличный фехтовальщик, как и стрелок?

— Выставьте против меня девять лучших своих фехтовальщиков, — я сумею защититься и уложу их рядком — слева направо или справа налево.

— Девять, всего лишь? — переспросил капитан. — Это мне нравится, я всегда говорил, что скромность украшает человека. Да, как бы не забыть, у меня к вам послание от одной дамы.

— От какой дамы? От принцессы? — воскликнул Петр.