У каждой женщины есть прошлое

Царица Савская повернулась ко мне спиной и стала вылизывать пузо. С такого ракурса она напоминала ощипанную тушку индейки.

— Сегодняшний клиент попросил найти его жену, — попытался я элегантно сменить тему.

— Держу пари, что он ее убил. — Мама повела плечами. — Ни одна женщина еще не доводила мужчину до добра.

— Кстати, мама… — Перед моими глазами встал волнующий образ Пенни в розовом пеньюаре. Пеньюар почему-то был матушкин, и Пенни приходилось поддерживать его обеими руками и даже зубами. — А ты не думаешь, что мне пора жениться?

Царица Савская резко обернулась. В ее желтых глазах плескался первобытный ужас.

Мама аккуратно взяла вилку и попробовала пальцем зубцы.

— А зачем моему сладкому мальчику жена, когда у него есть мама? — мягко спросила она. — У каждой жены есть прошлое.

— У меня оно тоже есть, — резонно попытался возразить я.

— Ну так мамочка же в курсе твоего прошлого, не так ли?

Я предпочел промолчать.

— А вот о прошлом всяких там проходимок мамочка не в курсе, — сказала она и резко воткнула вилку в столешницу.

Я мысленно вычеркнул Пенни из кандидаток в жены. Хорошие секретарши на дороге не валяются. А без глаза или с парой дырок в животе они несколько теряют свои профессиональные навыки.

Посреди ночи я вспомнил о задании, которое дал Пенни.

— Вы мне должны, — сонно пробормотала она по телефону.

— Я подниму тебе жалованье, — посулил я.

— Если бы всякий раз, когда обещаете, вы поднимали бы его хотя бы на процент, я уже давно выкупила бы нашу чертову контору с потрохами!

— Пенни! — шепотом возмутился я. — Не ругайтесь! Мама может нас подслушивать.

— Привет, миссис Ковальски! — мгновенно проснулась Пенни. — Хочу сказать, что ваше печенье невероятно вкусное, я всегда поражалась вашим кулинарным талантам.

— Очень приятно, — сухо заметила мама с другого аппарата. — Правда, я как-то не рассчитывала, что мой сын будет разбазаривать еду, над которой я трудилась не покладая рук, на каких-то проходимок!

В соседней комнате грохнула трубка, и мы услышали писклявые гудки.

— Вернемся к делу, — сказал я.

— Итак, наш клиент… — Тут, судя по звуку, Пенни стошнило.

— Отравились? — сочувственно спросил я.

— В смысле? С чего вы взяли? Итак, этот… — Тут ее снова стошнило.

— Пенелопа, дорогая! — Я заволновался. — Понимаю, что наш клиент не образец красоты и обаяния, но не надо принимать все так близко к сердцу.

— Вы не понимаете! — обиделась она. — Это его имя.

— Гм… А есть какой-то менее… звучный вариант?

— Его первый фальшивый паспорт, конфискованный Особым отделом, был на имя Яна Жижки.

Я хмыкнул:

— У того, кому он его заказывал, не было чувства ю… Подожди! Фальшивый паспорт? Особый отдел? Мы что, связались с…

— Да, с гангстером, — подтвердила Пенни. — Наш господин с труднопроизносимой фамилией — представитель крупнейшего мафиозного клана, которому принадлежат все торговые пути Восьмого космического сектора. Легальный грузооборот для прикрытия, а для кармана — котрабанда.

Я охнул. Котрабанда — контрабанда котов была грубейшим нарушением «лысого закона». Коты, еноты, кролики и морские свинки для некоторых инопланетян были чересчур умилительны. Всякие инсектоиды и крабообразные, поглаживая котика, впадали в наркотический экстаз. Достаточно было часа знакомства с обычным котом и полчаса — с «персом» или «британцем», как общество теряло еще одного полноценного члена и приобретало «загладного котомана».

— Мы покойники, — прохрипел я.

— Вы, — подчеркнула Пенни. — Покойник — вы. Я, если помните, при разговоре не присутствовала и ответственности не несу.

— Если меня убьют, ты потеряешь работу.

— Уйду к конкурентам, — безжалостно сообщила она. — Трехглазый Джордж давно переманивает меня к себе.

Я вздохнул:

— Ладно, давай, что там еще на этого нашего…

— Не так уж много, — скороговоркой продолжила Пенни. — О жене его никакой информации, что даже странно.

— Подтерто? — оживился я.

— Возможно. Причем везде. И в бумажной картотеке, и в электронных базах, и даже в памяти генномодифицированных червей-извилин. Словно у нее никогда не было прошлого.

— Но как…

— Извините, больше я ничего не знаю. Спокойной ночи.

И она положила трубку.

* * *

— Знаете, Пенелопа, — как бы невзначай начал я, придя наутро в офис, — моя мама говорит, что у каждой женщины есть прошлое.

Пенелопа слегка порозовела и пролила чай на клавиатуру.

— Ваша мама в высшей степени мудрая дама, — пискнула она.

— Не могу не согласиться, — кивнул я стоявшей на столе маминой фотографии. — Однако насколько это прошлое определяет дальнейшую жизнь женщины?

Пенни икнула и отвела взгляд.

— Ну-у… — протянула она, явно собираясь с мыслями. — Это зависит от женщины. Если она ведет достойную жизнь, на хорошем счету у работодателя, разве так важно, что было в ее далекой… то есть не совсем далекой… юности? Особенно если там ничего криминального и лишь чуть-чуть аморального.

— Чуть-чуть? — переспросил я.

Пенни задумалась.

— Знаете, — сказала она. — Одна моя подруга танцевала канкан…

— Не очень возмутительно, — пожал я плечами.

— На канате.

— Ну…

— Голая.

— Кхм. Продолжайте.