У каждого свой ад(Повесть)

— Я ничего не знаю о них, господин, — ответил Гильгамеш, пожав плечами, — но ты слышал, что сказал британский посол. Он хорошо в этом разбирается, поэтому, наверное, так и есть. Могу лишь сказать тебе, что я намного старше Цезаря, старше Агамемнона и Главнокомандующего Рамзеса, даже старше Саргона. Намного.

Какое-то время Елюй-Даши размышлял. Затем махнул рукой, словно отметая все эпохи Ада, и с сухим смешком сказал:

— Да, ты очень стар, Гильгамеш. Поздравляю. А Ледяные Охотники сказали бы, что и ты, и я, и Рамзес с Саргоном прибыли сюда только вчера; впрочем, и Ледяные Охотники, и Волосатые Люди здесь совсем недавно. Здесь нет начала, только конец.

Не дожидаясь ответа, он вновь спросил Гильгамеша:

— Как ты получил эту рану, великий царь страны под названием Ничто?

«Ну наконец-то заметил», — подумал Гильгамеш.

— Недоразумение, господин. Твой пограничный патруль оказался слишком усердным.

Один из придворных наклонился к императору и шепнул ему что-то на ухо. Пресвитер Иоанн помрачнел. Он приподнял тонко очерченную бровь:

— Ты убил девять моих воинов?

— Они напали на нас, прежде чем мы успели показать свои грамоты, — быстро вмешался Лавкрафт. — Это была самозащита, господин.

— Не сомневаюсь. — Казалось, император задумался на мгновение о стычке, в которой потерял девятерых всадников, но только на мгновение. — Ну что ж, господа послы…

Внезапно Гильгамеш пошатнулся и начал падать. Он с трудом устоял, схватившись за огромную колонну из порфира, чтобы удержаться. Пот ручьем стекал по его лбу и заливал глаза. Каменная колонна казалась ему то широкой, то узкой, голова кружилась, перед глазами все расплывалось и двоилось. Стараясь побороть головокружение, древний воин глубоко вздохнул. Похоже, Пресвитер Иоанн играл с Гильгамешем, желая посмотреть, надолго ли его хватит. Что ж, если ему так хочется… Гильгамеш поклялся, что будет стоять перед троном Елюй-Даши вечно, не показывая ни малейшей слабости.

Но азиат решил проявить не свойственное ему сострадание. Взглянув на одного из слуг, император приказал:

— Вызови моего врача, и пусть захватит свои инструменты и зелья. Эту рану уже давно следовало перевязать.

— Благодарю, господин, — пробормотал Гильгамеш, стараясь придать голосу твердость.

Врач появился почти сразу же, как будто ждал у дверей. Может быть, еще одна игра Пресвитера Иоанна? Это оказался дородный, широкоплечий усатый человек, уже немолодой, с резкими и суетливыми движениями, но тем не менее участливый, знающий и умелый. Заставив Гильгамеша сесть на низкий диван, покрытый серо-зеленой чешуйчатой шкурой адского дракона, он осмотрел рану, бормоча что-то невразумительное на непонятном Гильгамешу гортанном языке, потом сжал края раны своими толстыми пальцами, так что брызнула кровь. Гильгамеш резко выдохнул, но даже не вздрогнул.

— Ach, mein liber Freund[16], мне придется снова причинить вам боль, но это для вашей же пользы. Verstehen Sie[17].

Пальцы врача глубже проникли в рану. Он очищал ее, смазывая какой-то прозрачной жидкостью, которая жгла, как каленое железо. Боль стала такой сильной, что доставляла даже своего рода наслаждение; это была очищающая боль, облегчающая душу.

— Как он, доктор Швейцер? — спросил Пресвитер Иоанн.

— Gott sei dank[18], рана глубокая, но чистая. Он быстро выздоровеет.

Доктор продолжал зондировать и очищать рану, мягко нашептывая во время работы:

— Bitte. Bitte. Einen Agenblick, mei Freund[19].

Обращаясь к Пресвитеру Иоанну, он сказал:

— Этот человек из стали. У него как будто нет нервов, он замечательно терпит боль. Это один из великих героев, nicht wahr[20]? Вы Роланд? Может быть, Ахиллес?

— Его зовут Гильгамеш, — сказал Елюй-Даши.

Глаза доктора загорелись.

— Гильгамеш! Гильгамеш из Шумера? Wunderbar! Wunderbar![21]. Тот самый! Искатель вечной жизни! Ах, мы с вами обязательно должны поговорить, мой друг, когда вам станет лучше. — Из своей сумки он достал пугающего вида шприц для подкожных инъекций. Гильгамеш видел врача словно бы с огромного расстояния, как будто эта ноющая распухшая рука ему не принадлежала. — Ja, ja[22], мы обязательно должны поговорить о жизни и смерти, о философии, mein Freund[23], да, о философии! Нам так много нужно обсудить! — Он ввел иглу под кожу Гильгамешу. — Так. Genug[24]. Отдыхайте. Лекарство сейчас начнет действовать.