У индейцев Верхней Амазонки

Проплыв около 500 км, мы вошли в Гузулину. Здесь течение было очень стремительное, но река мелка, и мы двигались при помощи шестов. Нам часто стали встречаться ягуары. Можно было видеть, как они переплывают с одного берега на другой. Они ловили рыбу, — их любимую пищу. В отличие от других хищников из семейства кошачьих, они не боялись воды.

Встреча

Во время одной из наших стоянок ко мне подошел Жак.

— Я должен проститься с вами, дорогой друг, — сказал он мне. — Моя мечта — найти золото древних инков — не осуществилась, и я решил повернуть в другую сторону.

— Мне очень жаль, Жак, что вы покидаете меня, — ответил я. — Ведь несколько лет мы делили с вами и горе и радость. Но я не хочу уговаривать вас против вашей воли сопровождать меня в моих поисках неизвестных стран. Кто знает, что готовит мне будущее. Куда же вы идете и с кем?

— Я иду с Эдвардсом. Мы решили не останавливаться в Барранке, а направить путь в Манаос. Завтра, чуть свет мы выступаем. Прощайте же, дорогой друг, и знайте, что вы всегда останетесь жить в моем сердце!

Я крепко обнял Жака.

Итак, мы остались вдвоем, — я и Морзе. Наше путешествие продолжалось с небольшими перерывами для отдыха.

Вскоре у нас стало сказываться сильное физическое утомление. Около шести лет мы провели в лесах и болотах Амазонки. И вот небольшие переходы уже утомляли нас. Нестерпимо мучили мухи. Нам предстояло три утомительных месяца работы, чтобы достигнуть верхней Кангайми. Нам не встретилось ничего особенного на этом участке Марасион. Лишь однажды мы увидели разбросанные кости воинов хуамбисас, раненых при нападении на Барранку и умерших при отступлении.

Мы продвигались вверх по Мороне. Каждый из нас старался скрыть крайнюю степень своего утомления. Мы плыли около берега, как вдруг произошла встреча, которая останется самой замечательной в моей жизни.

Случайно мы взглянули на середину реки и в изумлении не могли произнести ни слова. Юная индеанка подплывала к небольшому острову на средине реки, менее чем в 100 м от нас. Она, видимо, заметила нашу лодку и поспешила взобраться на остров. Оттуда она стала спокойно рассматривать нас.

Мы медленно подплыли к острову. Индеанка стояла, как воплощенное спокойствие, одинокая, без страха не только перед нами, но и перед всем, что скрывалось в лесу.

У меня мелькнула мысль: «В этой пустынной местности она не может быть одна. Где-нибудь скрывается засада. Как бы из-за чащи леса не полетели в нас отравленные стрелы».

Я сказал об этом Морзе.

Мы продолжали грести, зорко всматриваясь в маленький остров. Юная индеанка не пошевелила ни одним мускулом, пока мы не приблизились на 20 м. Тогда она спросила на языке кетшуа.

— Откуда вы едете и куда?

— Мы из Барранки и едем на Гангайми. — ответили мы.

Между тем наш челнок пристал к берегу. Мы осторожно высадились на выступ острова и спросили:

— Как велик твой отряд, и к какому племени ты принадлежишь?

— Я одна, как вы видите, — ответила девушка.

Ответ поразил нас. Редко можно было услышать истину от иифарос. Но в звуке голоса этой девушки и в ее прямом бесстрашном взгляде было что-то, что внушало доверие. И мы оставили мысль о засаде.

Бригиния, так звали ее, была на редкость интеллигентная индеанка. Она имела гораздо более привлекательную внешность, чем большинство ее товарок. В ее осанке было что-то повелительное. Ей было всего около 18 лет. Бригиния была высока ростом, стройна и сильна, с маленькими руками и ногами. Ее густые черные волосы спускались до колен. Ее зубы были выкрашены в черный цвет, но не заострены. Кожа ее была коричнево-желтая, лицо сохраняло черты монгольского типа.

В этот день Бригиния была, очевидно, голодна и утомлена. По ее похудевшей фигуре видно было, что она потеряла по меньшей мере двенадцать кило против нормального веса. Она выглядела совершенно обессилившей. Первое, что мы сделали, мы предложили ей пищи, которую она с жадностью проглотила. Немного погодя, она рассказала нам свою потрясающую историю.

— Я пришла к племени цапарос и поселилась среди них на берегу Мороны. Но здесь меня постигла беда. Я была взята в плен хуамбисас во время их нападения. Меня потащили на Сантъяго, и я должна была сделаться женой одного воина. Я подчинилась, сознавая, что сопротивление стоило бы мне жизни. Подобно другим, я делала вид, что примирилась со своей судьбой. Между тем я только ждала случая к бегству и через несколько месяцев такой случай представился. Я исчезла с реки Сантъяго и скрылась в неизмеримых лесах, избрав путь, который вел к смерти или свободе. Я шла, следуя одному инстинкту, не имея ни пищи, ни одежды. Несколько недель я жила как травленный зверь: мне угрожала смертью природа, мне угрожала смерть от искавших меня людей, если бы я попалась им в руки.

Днем я скрывалась от острых глаз и тонкого слуха своих соотечественников, а ночью плыла на дереве или на сучьях, связанных лианами, пока, наконец, не оказалась далеко от страны хуамбисас.