У индейцев Верхней Амазонки

— Ах, вы еще спрашиваете! — ответил Жак. — Ведь все равно, куда бы мы ни направились, мы будем везде во власти индейцев. — Мы повернули направо и замаршировали так быстро, как могли, думая лишь об убежище и пище.

Пройдя 500 метров, мы увидали перед собой прелестный уголок, засаженный бананами, юкой, ямсом, сладким картофелем, о чем мы так исстрадались. Плантация занимала около 1 1/2 гектара. В одном конце ее стоял домик. Мы добрались до него, пройдя через поле, представлявшее собою сплошной лес из культурных растений. В 10 метрах от домика мы остановились, не зная, что нас ожидает дальше — спасение или окончательная гибель?

Мы стояли под проливным дождем и дрожали от холода.

— Неужели мы можем сейчас вызвать в ком-нибудь страх? — сказал Жак. — У нас такой жалкий вид. Не лучше ли будет, если мы просто войдем в домик? Ведь мы не причиним им никакого вреда. Мы только поищем какой-нибудь пищи.

— Нет, Жак! — ответил я. — Не делайте этого. — Лучше давайте бросимся на дом с громким рычанием. Только тогда мы можем рассчитывать на что-нибудь хорошее.

— Ах, нет! — упорствовал Жак. — Где нам? Надо проникнуть в дом и уже оттуда защищаться.

Мнение Жака взяло верх. Я подошел к дому и раздвинул пальмовые листья, закрывавшие вход вместо двери. Я вошел и очутился в темноте. Жак, оставшийся со своим махете снаружи, быстро пробил в стене дыру и впустил свет.

Дом оказался пуст. Он состоял из одной комнаты, в 12 метров длиною и около 6 метров шириною. Первое, что мы увидали, был маис. Початки его, связанные попарно, висели у потолка на стропилах. Рядом находились бананы различной степени зрелости. Они лежали в коробках вместе с дикими фруктами.

Мы почувствовали себя в безопасности и принялись разводить огонь. После пятидневной голодовки нам нельзя было есть свежие овощи. Нам нужна была горячая вареная пища. Пока Жак добывал огонь, я наступил на место, где был очаг, и ожег себе ногу.

— Стойте, Жак! Стойте! — закричал я. — Здесь есть несколько тлеющих угольков.

Индеец на охоте. Выдувает стрелу через тростниковую трубку.

Скоро мы раздули их в пламя. Для безопасности мы перетащили камни на середину хижины и развели большой огонь. Мы стали жарить маис и варить бананы и кассаву, и чувствовали, как благодетельная теплота согревает нас. Как чудесно все это выглядело. И как много это значило для нас.

Жак и я с любопытством оглядывали хижину. Крыша была полна воткнутых копий, прекрасно сделанных из дерева и украшенных перьями тукана. Рядом с кучей круглых горшков лежали каменные топоры с деревянными ручками. В углу лежали принадлежности для добывания огня. На поперечных балках находились грубо сделанные тростниковые трубки для выдувания стрел. В одном из горшков осталось небольшое количество массаты.

Дюжина камней для разведения огня была расставлена кругом вдоль стен. Над каждым из них с крыши спускалась подставка из маленьких палочек. Чашки из разрезанных пополам тыкв лежали там и сям. Из мебели совершенно ничего не было. Не было также никаких инструментов для прядения и ткачества, и никаких подстилок на голом глиняном полу. Казалось, что обитатели только что покинули дом.

После некоторого размышления мы пришли к заключению, что обитатели покинули дом не более как за 48 часов до нашего прихода, так как дольше угольки не могли бы тлеть. Несомненно, что они слышали наши выстрелы, когда мы охотились на Иазуни, и не зная, чего можно ожидать от белых людей, ушли при нашем приближении.

— Вернутся ли они, Жак? — спросил я.

— Вероятно, они вернутся через некоторое время, чтобы посмотреть, что стало с их родным местом, — ответил Жак.

Ни я, ни Жак совершенно не знали характера и привычек дикарей. Мы приняли меры предосторожности на случай появления законных владельцев жилища. Я устроил себе постель на высоте двух метров из копий, положив их на балки. Жак лег у огня с махете и копьем в руках. Чтобы не порезаться об острые края копий, я накрыл их пальмовыми листьями.

Каменный век

Три недели жили мы в нашем новом доме. Из своего убежища мы выходили лишь для того, чтобы накопать корней на плантации и набрать сучьев для очага.

Одно у нас было плохо. Зуд и жжение в нарывах, которыми было покрыто наше тело, доводили нас почти до отчаяния. Наши ноги гноились от попавших под кожу шипов. Большую часть времени мы тратили на попытки достать их из-под кожи при помощи махете. Мало-помалу нам удалось от них освободиться. Но от гноения не так-то легко было избавиться. Наши ногти размякли. Из-под них выделялась жидкость так же, как и из нарывов. Жидкость распространяла отвратительный запах. Нам могло помочь только время и наши собственные средства. Как ни жестока была боль в ногах, мы все же могли ее выносить, но против жжения в теле должны были немедленно найти средство. Иначе эта пытка могла довести нас до сумасшествия.

— Нам остается прибегнуть к помощи жара, — сказал Жак. — Против жара не могут устоять никакие микробы.