У черноморских твердынь

Теперь надо было оградить Одессу от артиллерийского обстрела и с юго–запада. Другими словами, напрашивалась мысль о контрударе со стороны Южного сектора в направлении Ленинталь, Петерсталь, с тем чтобы выйти на старый оборонительный рубеж, разбив неприятельскую группировку, действовавшую против левого фланга 25–й дивизии.

Военная теория учит, что для успешного наступления необходимо иметь в три раза больше сил, чем у противника. Под Одессой было как раз наоборот: против пяти наших соединений, считая и несильную кавдиви–зию, — восемнадцать соединений вражеских. На участке, где я намечал (пока мысленно) новое наступление, у противника было пять пехотных дивизий. Мы же могли выделить для удара максимум три дивизии вместе с той же кавалерийской. Еще менее утешительно для нас выглядело соотношение сил в авиации и артиллерии.

Однако я был убежден, что решиться на наступление все‑таки можно. В известной мере полагался при этом и на то, что румыны не очень‑то хотели воевать ради захватнических интересов своих немецких союзников. Нам были известны случаи, когда в некоторых частях противника солдаты отказывались идти в наступление. Иной раз, судя по интенсивности огня, велась артподготовка, но за ней не следовало атаки пехоты.

Я поделился своими соображениями с начальником штаба армии Николаем Ивановичем Крыловым, и он целиком со мной согласился. Поддержал идею нового контрудара и Гавриил Васильевич Жуков. Начальник штаба района Г. Д. Шишенин высказал некоторые сомнения. Но в конце концов решение провести наступление в Южном секторе было принято. 157–ю дивизию, которой предназначалась в нем важная роль, вывели в резерв.

Был уже готов и план, а наступать нельзя — нет снарядов: артиллерия имела в среднем половину боевого комплекта. Приходилось ждать подвоза боеприпасов, обещанных командованием флота.

Я познакомил с планом контрудара командира 25–й дивизии генерал–майора И. Е. Петрова. Мои указания о подготовке к предстоящим действиям он принял к исполнению как‑то неохотно. Иван Ефимович Петров, служивший офицером еще в старой русской армии, был человеком весьма сведущим в военном деле. Он отличался также личной храбростью, часто бывал на передовой и пользовался большим уважением у бойцов своей дивизии. В то же время генерал Петров был очень осторожным командиром, когда дело касалось принятия решения за полк или дивизию. Здесь он добивался прочной гарантии успеха, на риск идти не любил.

26 сентября в Восточном секторе развернулись бои за только что освобожденную Новую Дофиновку. Врагу удалось было выбить из нее подразделения 3–го морского полка, но мы быстро восстановили положение. Это еще раз убеждало: можем бить и гнать врага наличными силами.

Тем временем осложнилась обстановка в Крыму — немцы начали нажимать у Перекопа. Стали поговаривать о том, что возможна высадка на Крымском полуострове вражеского воздушного десанта.

Мы получили просьбу командующего Черноморским флотом отправить в Севастополь 100 грузовых машин. Вот как быстро все менялось! Месяц назад оттуда ободряли нас: «Будем помогать, чем можем. Держитесь». Теперь мы отправили в Севастополь 70 автомашин и ободряющую телеграмму, в которой обещали выслать 100 минометов одесского производства.

Наконец 29 сентября пришел транспорт со снарядами. Контрудар в Южном секторе был назначен на 2 октября.

А вечером 30 сентября в Одессу внезапно прибыл заместитель наркома Военно–Морского Флота вице–адмирал Г. И. Левченко. Он привез директиву Ставки — такую, какой никто не ждал. Она гласила:

«…В связи с угрозой потери Крымского полуострова, представляющего главную базу Черноморского флота, и ввиду того, что в настоящее время армия не в состоянии одновременно оборонять Крымский полуостров и Одесский оборонительный район, Ставка Верховного Главнокомандования решила эвакуировать OOP и за счет его войск усилить оборону Крымского полуострова…»

Нелегко было вот так, сразу, принять это как неизбежное. Ведь и в самые трудные дни Одесской обороны мы не помышляли о том, что можем отсюда уйти. А теперь положение было куда прочнее, чем, скажем, в августе. И даже многолетняя привычка безоговорочно выполнять приказы плохо помогала быстро перестроить мысли на встававшие в порядок дня новые, эвакуационные, заботы.

Мы долго не расходились после экстренно собранного ночного заседания Военного совета оборонительного района. Гордей Иванович Левченко рассказывал о положении, создавшемся в Крыму, о том, что одной 51–й армии его не отстоять и приморцы нужны там как можно скорее— пока бои идут еще у Перекопа.

В ту же ночь было принято решение прежде всего отправить в Крым 157–ю стрелковую дивизию — как наиболее укомплектованную и боеспособную. Начать ее эвакуацию предстояло уже завтра — транспорты были в пути из Севастополя.

К переживаниям этого дня прибавилось и большое личное горе: пришла телеграмма от жены о том, что на фронте под Москвой погиб наш старший сын — капитан Дмитрий Софронов.