У

– Никто вас раздевать не собирается, да вряд ли это кому и любопытно, хотя, конечно, это есть чистейшее дело вкуса, следовательно, ваш вывод не отрицательный по отношению к одежде?

– Бежать, так нужно одежду полегче.

– Я так вас понимаю, – ответил он ласково на ее улыбку, – что вы намерены распродать все перед отъездом.

– Совершенно верно.

– О зятьях ваших не беспокойтесь, им костюмы будут доставлены первый сорт. Я знаю, вы беспокоитесь о Ларвине.

– Отчаянный, вот если б он меня слушал. А как вы думаете, это не опасно для жизни, вот и коммуна и переезд!

– Нет, только целебно. Распродать – вы правильно. Я рекомендую вам продать мне.

– Как же так, вы сами и организатор, сами и покупаете.

– А может быть, я покупаю в общее пользование?

– Они бесшабашные, да вот Лебедевы, а жаль, что один остался здесь.

– Позвольте, один из них здесь?

– Да Мазурский, – сказала Степанида Константиновна, блестя своим скафандром. – Он первый по бегу был, но совсем за жульнические проделки дисквалифицирован.

– Да я вам об этом уже и говорил! – воскликнул Черпанов.

– Ничего вы мне не говорили. Когда же это?

Я был крайне этим изумлен, и поэтому мне становился все понятнее испуг Черпанова и бегство Мазурского. Но размышлял я недолго.

Черпанов напер на старуху:

– Будем говорить коротко: отдаете вы мне или нет то готовое платье, которое получили от Мазурского?

Старуха замялась.

– Выбирайте: в общее пользование или за наличные деньги. Вот выкладываю.

Он достал платок Жаворонкова, развязал.

– Да я не понимаю, для каких вам целей нужно? Совершенно же странная вещь. То есть ваши поступки, Леон Ионыч, я только на другой день понимаю, а этот и на третий не пойму, хоть вы мне объясняйте, хоть не объясняйте, но я просто пугаюсь, это страшнее, чем уехать на Урал. – Она начала багроветь и злиться. – Дайте мне отойти.

Черпанов понял это и отошел.

– Не понимаю, как можно простым предложением продать готовое платье навести на вас панику? Не годится оно мне?

– Да вполне годится.

– Чего ж тут удивительного!

– Но вы нас не за границу же ведете?

– Нет.

– Зачем же вам такое платье?

– А вот и нужно.

– Отойдите от меня, я начинаю гореть.

Черпанов отошел.

К сожалению, этому поучительному разговору нельзя было развиться, помешали и вошли Насель, Жаворонков и Трошин. Они, всякий по-своему, но были чрезвычайно взволнованы. Насель подошел к Черпанову, потряс ему руку и сказал:

– Ну да, он сбежал.

Старуха побагровела, она напугалась и готова была выскочить в окно: кто-то сбежал раньше нее, кто-то учуял панику лучше нее, но ее успокоило то, что она знает, куда нужно убежать, паника мгновенно как-то мяла всю ее фигуру, но затем следовал поток брани, который как бы направлял ее чувства по твердому пути. Она выпустила несколько изящных и ловко построенных ругательств, она готова к бегству.

– Кто еще убежал? – спросил Черпанов.

– Никто еще, а убежал Мазурский.

– Позвольте, но ведь вы мне от него записку передавали, чего же вы обеспокоились?

– Но беспокоишься, когда вы на записку не реагируете общими для всех средствами. Нас надо успокоить, в конце концов мы желаем знать, если ехать на Урал, то хотя бы какой-нибудь местком, что ли, избрать, чтобы кто-нибудь обеспокоился билетами; у меня на шее родственники, они требуют ясности.

– Ясность. Пожалуйста. – Черпанов вынул письмо Мазурского из одного из своих бесчисленных карманов и прочел. – Видите, человек сбежал. Неизвестно куда, но все-таки заботился обо мне. Чем эта забота вызвана? Да тем, что я его испытывал, может ли он поехать на Урал, и он испытание это не выдержал и удрал к Черному морю.

– Почему вы думаете, что он удрал к Черному морю?

– Да все жулики направляются туда, все неприспособленные, а может быть, он чахотку у себя нашел, – одним словом, он почувствовал тяжесть, и его бегство вынуждает меня сказать вам, что вы выдержали испытание, а он нет. Вы можете войти в бесклассовое общество, а он нет.

– В чем же выражались эти испытания?

Но тут вошли Ларвин и Сусанна. Черпанов очень даже обрадовался приходу Ларвина, а тот шел разухабисто и развязно.

– Вот отлично, что пришел Ларвин, – сказал Черпанов. – Я рад буду развить перед ним свои идеи относительно того, в чем же происходило испытание, но раньше всего попрошу выслушать меня внимательно и особенно вас, товарищ Ларвин. Очень хорошо, что вы все столь быстро поняли необходимость поездки в бесклассовое общество, что вы так быстро согласились, и вот уже требуете путевки и местком. И ваши попытки к созданию месткома и требования совершенно правильны, но я должен сказать одно, что вы очень быстро начали возноситься. Все-таки мало того, чтобы попасть в бесклассовое общество, надо заработать себе право на жизнь в нем, а право это развивается на внимании к старшим товарищам, которые вас ведут.

– А чем же вам не оказано внимание?