Тысяча вторая ночь

Взял я ковер и пошел с ним. Братья Али и Гассан закидали меня бурными просьбами, умоляя подумать о них и вернуть, по крайней мере, одному - ноги, другому - руки. Они говорили: "Будем владеть ковром сообща! Вспомни, что говорила мать: если не будете единодушны, о Акбар, Али и Гассан, все пойдет у вас криво!" Я ответил им торопливо. Меня раздражало, что они так неумело использовали коврик, когда он был в их распоряжении, и что у них такие низменные желания. Я дождался ночи, разостлал ковер и сказал его джинну:

- О джинн, покажись! Я - законный владетель ковра и приготовил свое желание!

Тотчас же в воздухе послышалось жужжание и показался джинн. С виду он был таков, что я затрясся всем телом. Джинн зарычал:

- Смертный, поведай мне свое желание, и я его исполню! Все, чего от меня пожелают, я исполняю!

Я сказал:

- Помоги мне вычитать всю мудрость по звездам.

Джинн ответил:

- Этого я не могу. Но могу тебе показать все звезды сразу, а ты уж сам по ним читай!

- Сделай это, - сказал я.

В то же мгновение в глаза мне ударил невыносимый блеск, и я увидел все звезды и все дремлющие в них истины; но это море света было мне так же нестерпимо, как неверному созерцание Божьего лика. И меня окутала ночь - я ослеп. Я слышал злорадный смех джинна, исчезавшего с ковриком:

- Ты думал, что владеть тебе ковриком и вычитать в звездах правду Вселенной. Но к коврику этому не подступиться правдой, а лишь обманом. Так было, так будет. Все, чего пожелают, я исполняю!

Халиф Харуналь-Рашид, выслушав рассказ всех трех братьев, велел дать цехин слепому нищему Акбару и отпустил всех троих. На этом, о солнце оазиса, - сказала Баширу Амина, - кончается повесть о трех нищих и кандахарском коврике.

6

Башир посмотрел на француза и сказал:

- А ну-ка, еще раз! Что сказал марабу в Айн-Грасефии твоему другу, пожелавшему купить ковер?

- Воровством, а не покупкой, хитростью, а не силой, обманом, а не правдой - так переходит он из рук в руки, - сказал француз.

- А коврик был белый, красный и желтый и очень потертый?

- Да.

- И твой друг его купил?

- Да.

- Можешь еще рассказать о коврике?

- Как же, как же, могу! Друг мой его купил, и потом, не знаю, как это вышло, но коврик исчез.

- Исчез? - спросил Башир.

- Он исчез каким-то странным образом, ночью, в окно. Друг мой пил пальмовую водку. Он утверждал, что коврик отделился от скамьи и сам уплыл в окно.

- И больше его не видели?

- Нет... То есть да! Вчера я видел предсказателя. Он сидел с ковриком на улице в Тозере. Я спросил, откуда у него коврик.

Башир обмахнулся веером:

- Ты просто отобрал у него коврик? А где он сейчас?

- У меня в комнате, в отеле.

- В отеле? В твоей комнате?

Движение веера замедлилось:

- А что ты за него хочешь?

Француз взглянул на него недоверчиво. Молниеносно он принял решение:

- Чего я хочу? Свободы для меня и моего друга - ни более ни менее.

Веер неистовствовал. Несколько раз Башир был близок к тому, чтоб разразиться презрительным смехом; несколько раз он сдерживался, и все возбуждение его передавалось вееру. Неужели он согласится на бессмысленное предложение француза? Я содрогался при этой мысли: ведь если европейцы освободятся, мне и Амине несдобровать. Но напрасно я волновался. Конечно, Башир не пойдет на нелепое предложение. Очень нужен ему коврик, о котором говорит француз! Да разве он откажется так легко от мести толстому англичанину? Нет, это невозможно. На этих мыслях я успокоился. Башир заговорил:

- Предложение твое бессмысленно. Друг твой ворвался на женскую половину моего дома. Он заслуживает смерти. Преступление его нельзя искупить и золотом, а тем более старым, потертым ковриком.

- Но об этом коврике,- сказал француз, - марабу из Айн-Грасефии и мадам (он поклонился Амине) рассказывали необыкновенно интересные вещи.

Башир обмахнулся веером:

- Ты не понял этих рассказов.

- В самом деле? - сказал француз. - Тогда оставим этот разговор.

Я вздохнул облегченно. Француз скрестил руки на груди. Веер Башира порхал быстрее птицы.

- Даю тебе за коврик сто франков, - сказал Башир.

Француз любезно улыбнулся:

- Не посоветуешь ли мне, как истратить эти деньги в твоем доме?

- Кроме того, - медленно прибавил Башир,- я мог бы, пожалуй, дать тебе свободу.

- Мы с моим другом, - сказал француз, - один человек! Трудно сказать, глядя на моего друга, что он нуждается в дополнении, однако мы - сиамские близнецы.

Веер Башира реял быстрее ласточки.

- Ты предъявляешь смешное, нелепое требование, - закричал он. Положим, я соглашусь и получу коврик: но разве он станет тогда моим? Ты помнишь, что говорили Амина и твой марабу из Айн-Грасефии? "Воровством, а не покупкой".

Француз пожал плечами.

- Если ты так думаешь, - сказал он, -советую тебе отказаться от сделки. Это моя прямая обязанность.

- И откажусь, - закричал Башир, и быстро замелькавший веер скрыл его лицо.

Внезапно веер с треском захлопнулся, сник, как подстреленная птица, и замер в руке Башира.