Тысяча Сынов

Изучение информационных сводок свидетельствовало о том, что Лоргар и Кор Фаэрон встречались с членами Совета Феникса — коллегиального органа управления, состоящего из правителей систем, — и выдвигали различные предложения, чтобы привлечь их под крыло Империума. Но как ни старался Ариман, он так и не смог отыскать записи о том, в чем состояли эти предложения.

Так или иначе, все они были отвергнуты, и война по приведению миров к Согласию стала неизбежной.

Историки Великого Крестового Похода отметят ее как обычную, успешную войну.

Покорение авенианцев началось вполне благополучно, и внешние миры вскоре пали под натиском объединенных имперских сил, но Гелиоса, центральный мир всего сообщества, оказалась крепким орешком.

Тектонические процессы прошлых веков сформировали поверхность этой планеты в виде трех огромных континентов, почти полностью покрытых остроконечными горными системами, которые разделялись широкими просторами лазурных морей. Местные жители селились в серебристых башнях на склонах самых высоких вершин, а между замками над бездонными расселинами тянулись легкие сверкающие мосты, хотя люди предпочитали парить в воздухе на спинах изящных воздушных существ.

Но кроме этой давно потерянной ветви человечества, хозяевами Гелиосы чувствовали себя и всевозможные летающие создания. В здешних небесах непрестанно сновали стаи самых разнообразных птиц — от крошечных пташек размером с насекомое, которые питались гуано, до неукротимых птерозавров, вылетающих на охоту из гнезд, выдолбленных в горных вершинах. Пока не были установлены дополнительные системы непрерывного огня, очищающего путь, от столкновений с птичьими стаями погиб не один имперский корабль.

Чистой атмосферой и безграничными небесными просторами этот мир напоминал Ариману Просперо.

В картографических каталогах Империума планета обозначалась как Приют Ковчега II — общепринятое системное название для периода ассимиляции, за которым следовали либо переговоры, либо выстрелы. Местные жители называли свою планету Гелиоса. А солдаты Имперской Армии дали ей другое имя, такое же, как и остроклювым убийцам, грозившим гибелью многим воинам, которые штурмовали высотные крепости.

Они называли ее Сорокопут.

После Агхору силы братства, к которому принадлежал Ариман, значительно выросли вследствие неожиданных колебаний Великого Океана, и Корвиды снова спасали жизни имперцев. Они видели отголоски будущего и возвращались в свои физические тела со знанием о расположении вражеских крепостей и засад.

Столь важная информация позволила Тысяче Сынов и Гвардии Шпилей Просперо организовывать координированные атаки на горные крепости и направлять воздушные силы на подавление самых значительных очагов сопротивления их защитников.

Магнус лично возглавлял многие атаки и пользовался энергией Великого Океана, словно оружием, которое можно вынимать из ножен и убирать обратно в любой момент. Никто не мог ему противостоять, и даже самым одаренным последователям было не под силу пользоваться временем и пространством, возможностями физическими и психическими.

Пока Несущие Слово усмиряли гражданское население стоявших в предгорьях селений, Тысяча Сынов пробивали путь для Космических Волков, которые готовились нанести в сердце Авенианской империи решающий удар. После падения Крепости Ворона 93 до этого дня оставалось совсем немного.

Ариман прошел вдоль ряда мертвых тел и остановился над одним из воинов-авенианцев, чье тело не слишком пострадало в бою. Аэтпио, мерцавший над его плечом, слетел к трупу, чтобы поживиться исчезающей аурой убитого солдата.

Страх, гнев и растерянность — вот все, что осталось от эмоционального фона: страх перед лицом смерти, гнев на чужеземцев, опустошающих его родину, и растерянность... растерянность оттого, что он не знал причин происходящего. Это последнее ощущение удивило Аримана. Как можно было не знать, почему воины Империума ополчились на его мир?

Тонкая черная броня убитого плотно прилегала к его высокому и очень худощавому телу. На груди виднелся символ — двуглавый сорокопут с распростертыми крыльями. Эмблема настолько походила на имперского орла, что противостояние казалось почти невероятным.

Лица стройных и тонкокостных авенианцев отличались крайне резкими очертаниями, словно позаимствованными у гор, среди которых они жили. Их тела казались слабыми и хрупкими, но впечатление было обманчивым. Аутопсия позволила установить, что гибкие кости обладают большой прочностью, а броня снабжена фиброволоконными мышцами, очень похожими на те, что использовались в бронекостюмах Астартес.

Ариман уловил горячий запах зверя с резким привкусом льда и постукивание когтей, что служило верным признаком присутствия фенрисийского волка. Волк рыкнул, и Аэтпио тотчас скрылся в эфире. Ариман, обернувшись, увидел перед собой горящие янтарные глаза и полную зубов пасть, готовую его растерзать. Позади, в плаще из волчьих шкур, стоял Охтхере Судьбостроитель. Его взгляд, минуя Аримана, остановился на мертвом теле.

— Странная форма для такого гористого мира, — заговорил Судьбостроитель.