Тысяча поцелуев, которые невозможно забыть

Домой ее привезли лишь несколько часов назад, и, конечно, Поппи устала, но я должен был показать ей это. Мой сюрприз. Мое «добро пожаловать».

Одно из ее исполненных желаний.

Едва я вошел в комнату, как Поппи открыла глаза, и ее губы дрогнули в улыбке.

— Кровать холодная без тебя, — сказала она и провела ладонью по той стороне матраса, на которой обычно лежал я.

— У меня кое-что для тебя есть. — Я опустился на кровать, наклонился, поцеловал ее в губы — так, что она вся зарделась — и улыбнулся. Поппи свесилась с кровати, достала стеклянную банку с крышкой, вытянула пустое розовое сердечко и написала что-то на нем.

А потом опустила сердечко в банку.

Осталось совсем немного.

Убрав банку, Поппи села и повернулась ко мне.

— Что у тебя в руке? — полюбопытствовала она.

— Фотографии, — ответил я, и ее лицо счастливо вспыхнуло.

— Мой любимый подарок, — сказала она совершенно серьезно. — Твои волшебные мгновения.

Я протянул конверт, и Поппи открыла его, а когда увидела, что там, тихонько охнула. Потом радостно перебрала все снимки и с надеждой посмотрела на меня.

— Цветение?

Я улыбнулся и кивнул. Поппи накрыла ладошкой рот, и ее глаза засветились счастьем.

— Когда ты это сделал?

— Несколько дней назад.

— Руне… — прошептала она и, взяв мою руку, поднесла ее к щеке. — Значит…

Я поднялся, обошел кровать и взял Поппи на руки. Она обняла меня за шею.

— Ты со мной? — спросил я.

— С тобой, — радостно выдохнула она.

Я поцеловал Поппи в губы и, пересадив в кресло, покатил по коридору. Ее счастливый смех разнесся по дому. На крыльце я снова взял мою девушку на руки, спустился по ступенькам и опять усадил в кресло. Теперь мы взяли курс на вишневую рощу. День выдался теплый и ясный, и солнце сияло на голубом небе.

Поппи подняла голову, подставила лицо ласковым лучам, и ее щеки порозовели. Потом она открыла глаза и крепче сжала подлокотники кресла. Я понял, что она уловила аромат рощи.

— Руне…

Мы уже приближались, и мое сердце билось быстрее и быстрее. Еще один поворот — и роща открылась нам во всей своей красоте. У меня захватило дух.

С губ Поппи сорвался громкий вздох. Я снял с плеча фотоаппарат и, отойдя в сторонку, поймал в видоискатель ее чудесное лицо и нажал кнопку. Захваченная великолепием волшебного зрелища, Поппи даже не обратила на меня внимания. Словно зачарованная, она протянула руку и осторожно коснулась свежих, нежных лепестков. А потом закрыла глаза, вытянула вверх руки, и ее смех звоном разлетелся по роще.

Держа палец на кнопке фотоаппарата, я с замиранием сердца ждал того момента, о котором молился. И дождался. Поппи открыла глаза и посмотрела на меня. Я нажал кнопку — ее восторженное, улыбающееся, полное жизни и счастья лицо на фоне бело-розового моря цветов осталось на пленке.

Она медленно опустила руки. Улыбка смягчилась. Мы смотрели друг на друга, и вишневый цвет, живой, трепещущий и нежный, окружал ее символическим ореолом. И тут я понял. Поппи, Поппимин, она — моя вишневая роща.

Несравненная красота, живущая лишь краткий миг. Красота столь совершенная, что она не может длиться долго. Она приходит, чтобы украсить и обогатить нашу жизнь, а потом исчезает, унесенная ветром. Оставаясь навеки в памяти как напоминание, что мы должны жить. Что жизнь хрупка, но в ее хрупкости заключена сила. Что есть любовь. Есть цель. Она напоминает нам, что жизнь коротка, что дни наши сочтены и судьба определена, несмотря на все наши старания и усилия.

Она учит нас не тратить попусту ни одной секунды. Жить в полную силу, любить еще сильнее. Идти за мечтой, искать приключений… ловить миг.

Жить красиво.

Мысли эти закружились вихрем у меня в голове. Поппи протянула руку.

— Прокати меня через рощу, малыш, — негромко сказала она. — Я хочу прожить это с тобой.

Я опустил фотоаппарат, встал за коляску и покатил ее по грунтовой дорожке. Подняв голову, Поппи вдыхала ароматы рощи, медленно и размеренно. Моя любимая впитывала все — свежесть и красоту. Очарование момента. Ее желание исполнилось.

Мы подошли к нашему дереву, усыпанному пастельно-розовыми цветками. Я взял висевшее на спинке одеяло и расстелил его на траве. Потом перенес Поппи, и мы устроились на нашем обычном месте, откуда открывался вид на раскинувшуюся перед нами рощу.

Прислонившись ко мне спиной, Поппи взяла мою руку, лежавшую у нее на животе, и прошептала:

— У нас все получилось.

Я наклонился к ее шее, убрал волосы и прижался губами к теплой коже.

— Да, малышка.

С минуту она молчала.

— Это… как сон… как картина. Я бы хотела, чтобы и на небесах все было так же.

Странно, но ее слова не отозвались ни болью, ни печалью, а только желанием, чтобы и эта мечта тоже сбылась. Чтобы она получила это все — навсегда.

Я видел, что она устала. Видел, как ей больно. Она не жаловалась, но этого и не требовалось. Мы общались без слов.

И я знал. Знал, что она настроена держаться до тех пор, пока я не буду готов отпустить ее.

— Руне? — Голос Поппи отвлек меня от раздумий. Я прислонился к дереву и, приподняв ее, помог прилечь у меня на коленях. Я хотел видеть ее, хотел запомнить каждый миг этого дня.

— Ja?