Тысяча порезов

Комната, в которую меня поместили, была полной противоположностью. Все белое. Огромная кровать с мягкими подушками и стеганым одеялом. На стенах картины. Абстрактные, но дорогие. Ковер. Стулья перед камином.

Я нахмурила брови, а руку сжала в кулак. Кристиан дразнил меня. Конечно, он не смог бы обустроить все это менее чем за двенадцать часов, лишь бы сделать какое-то самодовольное заявление.

Но именно так все и казалось.

Оттенки белого были ослепительными. Неудобными. Все было нетронутым, чистым. Недолго думая, я перевернула бутылку, которую все еще держала в руке, и вылила остатки вина на ковер.

Оно брызнуло, как кровь. Единственное злобное пятно на поверхности цвета слоновой кости.

— Там есть еда, если ты голодна.

Я взглянула на Феликса, а затем туда, куда он кивнул.

Рядом с креслами, обращенными к камину, стояла тарелка. Все искусно устроено. Выглядело восхитительно. Я не пошевелилась.

— Ты запрешь меня здесь?

— Нет, Сиенна, — мягко ответил он. — Ты вольна передвигаться, как тебе заблагорассудится.

Я уставилась на него.

— «Вольна», — выплюнула я. — Уж точно нет.

Было ли это из-за вина или его пугающих, крутых навыков, Феликс пересек комнату и оказался передо мной, прежде чем я успела моргнуть.

— Проблема в том, Сиенна, что ты свободнее, чем когда-либо в своей жизни, и ты слишком напугана, чтобы признать это, — опроверг он, протягивая руку, чтобы погладить мою челюсть.

Я затаила дыхание, все мое тело тряслось. Его прикосновение было ледяным. Это пугало и возбуждало меня.

Прежде чем я успела сообразить, что из этих чувств победит, он отступил назад и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Глава 8

Он пришел той ночью.

Ожидала ли я этого?

Может быть, поэтому не притронулась ни к одной из шелковых ночнушек, которые были в гардеробной — вместе с нижним бельем и одеждой моего стиля и размера — и скользнула под простыни голой?

Я сказала себе, что сделала это потому, что не собиралась носить то, что он купил для меня.

Но я знала, что он придет.

Я хотела этого.

На моей двери был замок, который я обнаружила, когда исследовала комнату. И могла бы запереться внутри. Он бы не ломился, какая-то часть меня знала это. Это еще одно испытание. Еще одна насмешка. Он знал, что я не запру дверь, потому что хотела его.

Несмотря на то, что была в чужой постели, в ситуации, о которой Голливуд и мечтать не мог, я заснула, как только моя голова коснулась подушки. Хотя после бутылки вина — или после такого же количества виски, которое я выпила сегодня, — я обычно часами ворочалась с боку на бок, пока Пит храпел рядом со мной. Я не принимала таблетки. Потому что не хотела становиться зависимой. Работала на ноутбуке, лежала и смотрела в потолок, а потом обычно думала о чем-нибудь грязном, запретном.

Мне не нужен был психотерапевт, чтобы сказать, насколько это хреново, что первая ночь, когда я крепко спала, была в доме босса мафии.

Я очень крепко спала.

Пока меня не разбудили.

Я не слышала, как он вошел. Не знала, что он был в комнате, пока с меня не стянули одеяло и не раздвинули бедра.

Его запах пропитал воздух, проник в мою кровь. Паники не было. Страха тоже. Только волнение. Желание. Мое тело и разум проснулись ради него. Пели ради него.

Я не открывала глаза, хотя, скорее всего, не увидела бы его, учитывая, что в спальне было темно, как смоль.

Он знал, что я не сплю.

Кристиан двинул руками вверх по моим бедрам, переместил пальцы туда, где я уже была насквозь мокрой для него.

Мое дыхание участилось, и я раздвинула бедра еще шире в приглашении.

Этого не должно было случиться.

Это неправильно. Так чертовски неправильно.

— Скажи мне «нет», Сиенна, — насмехался он.

Я открыла рот, чтобы сделать именно это.

— Ненавижу тебя, — кипела я, мой голос был хриплым.

— Это не похоже на «нет», — ответил он.

И двигал пальцами внутри меня.

— Скажи мне «нет», — повторил он.

Мое дыхание было поверхностным, я сжимала простыни кулаками, мои мышцы напряглись, умоляя об освобождении.

Его губы были на моей шее.

Если я скажу «нет», Кристиан уйдет. Он не заставлял меня. Но знал, что я не могу отказать. Знал, что я больна, развратна и совершенно беззащитна перед ним.

Я не должна этого хотеть.

Мой рот не двигался. Слова не складывались.

Его пальцы оставили меня, и я издала протестующий стон, тело предало меня.

Если бы мои глаза были открыты, если бы свет был включен, я знала, что увидела бы самодовольную ухмылку на его лице.

Кристиан не дал мне времени поразмыслить над тем, что я делаю, такой он мудак, потому что его рот коснулся моего клитора, и я выгнула спину, каждая моя частичка излучала удовольствие.

Пальцы Кристиана легли на мои бедра, раздвигая их еще шире, чтобы он мог зарыться между ними. И полакомиться мной. Я вцепилась в простыни еще сильнее, дергая их, не в силах дышать и думать о чем-либо, кроме него.