Тысяча порезов

Она метнулась в детскую, вернулась с новыми носками, надела на Сашу, сжала его ножки.

– Вот так, в носочках теплее. Не снимай, пожалуйста. Мы ждем папу, да.

Удивленный Павел Петрович таращился на дочь:

– С каких это пор майор юстиции стала верить в приметы?

– Тебе что, трудно следить, чтобы ребенок не терял носок? Что здесь сложного!

– Лена… Я пойду, пожалуй.

Дедушка стал собираться. Он ночевал в квартире бывшей жены, которая находилась в соседнем подъезде. Вынул телефон с зарядным устройством из розетки. Вспомнил важное.

– Звонил твоей маме в больницу. Показал Оле Сашу. А внук отказывается общаться, не узнает бабушку со сломанной ногой. Но я не об этом хотел… Врач сказал, что операция прошла успешно. Оля будет ходить!

Павел Петрович поделился радостной вестью и ожидал реакции дочери. Но Лена его не слушала, она смотрела в телефон. Пришел ответ из Киева. Слов не было, только электронная ссылка на российское информационное агентство.

Елена нажала ссылку и попала на сообщение об обмене военнопленными. Она жадно читала новость, выхватывая главное.

Из украинского плена освобождены 94 российских военных. Им оказана первая помощь, им дали позвонить родственникам. Освобожденных доставят в Ростов-на-Дону, оттуда самолетом в Москву. В медучреждениях они пройдут лечение и реабилитацию.

Елена чуть не подпрыгнула от радости. Марата освободили! Его везут в Москву! И тут же тревога. Почему он не позвонил?

Напрашивалось объяснение. Телефон у Марата забрали, а ее номер он не помнит. Его же били, он в плохом состоянии, если и помнил, то забыл. Ну конечно! Ведь сказано: прежде всего лечение и реабилитация. Марат не сразу приедет домой.

Елена посмотрела новостную ленту. Появились первые фотографии военнопленных. Грязная одежда, худые изможденные лица, некоторых ребят несут на носилках. Она пыталась разглядеть Валеева, но не нашла.

Убедила себя – ничего страшного. На снимках от силы пятнадцать лиц, а освобождены девяносто четыре! Марат среди них, он прилетит. А вот и главная информация: военно-транспортный самолет с нашими прибудет на аэродром Чкаловский.

– Папа! – крикнула Елена и выбежала в коридор, чтобы остановить уходящего отца. – Останься, пожалуйста. Мне надо уехать.

– Куда на ночь глядя?

– Марата освободили, – выдохнула Елена и слезы брызнули из ее глаз.

Она уткнулась в плечо отцу. Он успокаивал:

– А ты говоришь, носок. Всё хорошо, дочка.

– Их сразу в больницу. Я должна его увидеть.

– Конечно, поезжай. Я останусь с Сашей. Он меня деда называет.

– Будешь укладывать Сашу, дай молочную смесь. Теплую.

– Справимся. Правда, с горшком не получилось, но «кха-кха» Саша освоил.

Елена засмеялась и вытерла слезы.

На военный аэродром Чкаловский в Подмосковье Петелина приехала глубокой ночью. На КПП показала паспорт и удостоверение Следственного комитета. Объяснила, что ждет мужа из плена. Военные связались с Москвой, там сверились со списком. Пришлось объяснять про гражданский брак и разные фамилии. Вошли в положение, пропустили.

Борт ждали несколько автобусов, машины «скорой помощи» и тележурналисты. Подполковник-распорядитель проинформировал Петелину:

– Вашего мужа в госпиталь на реанимобиле повезут. Если с ним поедете, свой автомобиль оставьте за пределами аэродрома. Здесь не положено.

– Реанимация, – прочла Петелина надпись над кабиной «скорой».

– Ваш тяжелый. Ноги потерял в плену, – подтвердил подполковник. Увидел, что женщина побледнела, поддержал под локоть: – А вы не знали? Радуйтесь, что не двухсотый. Сейчас отличные протезы можно достать.

Какой-то медик подсунул Елене ватку под нос. Она вздрогнула и выпучила глаза. Ноги ниже колена похолодели и заныли от непонятной боли. Это из-за нее, она виновата, что не выполнила первое требование! Марата покалечили в назидание, он пострадал из-за нее!

Спецборт приземлился. Автобусы, машины «скорой» и телевидения поехали к самолету. Военно-транспортный самолет распахнул задний грузовой люк. Автотранспорт выстроился полукругом, десятки фар осветили чрево лайнера.

Елена шла пешком по бетонным плитам. Из самолета гуськом выходили мужчины. Они успели переодеться в новую форму. Им задавали вопросы. Некоторые отвечали, что рады освобождению, но не улыбались.

Легкораненым помогали выйти товарищи. Затем появились носилки с тяжелыми. Елена металась от одних носилок к другим, вглядывалась в лица и старалась не смотреть на конечности. Марата всё не было.

Неожиданно трап опустел. Никто не выходил из самолета. Елена растерянно озиралась и накинулась на подполковника со списком.

– Где мой Валеев? Его нет!

– Да вот же он, – указал подполковник на машину реанимации, куда закатывали носилки с раненым.

Елена бросилась к «скорой», отпихнула медика, просунулась в фургон. Ее рука угодила в пустоту вместо ног под покрывалом, лицо вытянулось:

– Это не Марат.

Раненый боец попытался улыбнуться.

– Я Мурат.

– Валиев Мурат, – подтвердил подполковник, заглядывая в списки.

Елену затрясло от горечи и радости. Она плакала и причитала:

– Не он, не он…

– Да что не так?

– Валеев Марат. Валеев Марат, – повторяла Петелина, пятясь от фургона с безногоим инвалидом.