Тысяча порезов

– Он умер в первую ночь, не приходя в сознание.

– Что?! Но я же приходил к Петрову в больницу. Палата, охрана.

– Это игры Шумакова.

– Дебильные игры!

Елена была согласна с такой оценкой, но еще больше ее возмущал обман родного человека.

– А твоя игра с заменой куртки? Ты был в Школьном сквере? Видел Перова? Что там случилось?

– Мне пора. Приехала машина, выезжаем на блокпост.

– Марат!

– Отключаю мобильный. И так приказ нарушил.

Связь прервалась. Елена несколько мгновений вслушивалась в гудки, потом опустила телефон и закрыла лицо руками. «С Маратом всё в порядке. Он жив, это главное», – внушала она себе.

Когда Елена открыла взор, телефон лежал в центре исчерченного листа, прикрывая нечеткую букву М, которую вывело ее подсознание. Реальность отобразила на дисплее в списке вызовов полное имя: Марат Валеев.

Глава 29

Телефонный разговор полковника с генерал-майором юстиции Мотыгиным получился коротким.

– Юрий Григорьевич, зайди ко мне, – будничным тоном сказал генерал и твердо добавил: – Немедленно!

– По какому делу? – успел спросить Харченко.

Вопрос повис в воздухе, генерал уже положил трубку. Полковник порылся в папке текущих дел и для верности захватил справки по всем громким преступлениям, которые расследовал его отдел. А самым громким было покушение на начальника полиции Петрова, которое Петелина переквалифицировала на умышленное убийство.

Однако справок не понадобилось. В генеральском кабинете помимо начальника находился человек в штатском костюме с цепким взглядом и неподвижным лицом.

Мотыгин представил гостя:

– Товарищ из ФСБ хочет с тобой поговорить.

Безымянный товарищ не протянул руку для приветствия, а предложил сесть напротив него за стол для совещаний. Перед сотрудником госбезопасности лежала папка, которую он раскрыл, продолжая смотреть в лицо Харченко.

– Ваш родной брат Виталий Григорьевиче Харченко служит в Киеве в Главном управлении разведки минобороны Украины.

Информация была произнесена полувопросительно и Юрий Григорьевич вынужденно пожал плечами: знаю, что поделаешь.

– Как часто общаетесь с братом? О чем?

– С днем рождения его поздравляю. С Новым годом.

– А с Днем Победы? – тут же спросил сотрудник ФСБ.

Харченко перевел озадаченный взгляд на Мотыгина. Помощи от начальника не последовало, генерал глазами «отфутболил» на гостя. Пришлось вернуть взор под давящий взгляд сотрудника госбезопасности.

Товарищ в штатском продолжил беседу всё больше походившую на допрос:

– Ваш брат теперь бьется за другую победу. За наше поражение.

– Я могу вообще с ним не общаться.

– Вы да! – согласился гость и на этот раз посмотрел в раскрытую папку. – Но не ваша мама Ганна Миколаевна Харченко. Я правильно назвал ее имя?

Юрию Григорьевичу не нравилась фанатичная украинизация матери в делах и мыслях, но скрывать этот факт было бесполезно.

– Она так захотела, – подтвердил он.

– Ганна Миколаевна, которая до воссоединения Крыма с Россией была Анной Николаевной, – подчеркнул фээсбэшник. – Сейчас ваша мать активно переписывается с вашим братом, подполковником вражеской разведки. И не только с ним.

Харченко попытался найти смягчающие обстоятельства:

– Ей за семьдесят. Ее не переделать.

– Мать и отец сейчас в Москве и проживают с вами? – спросил товарищ, прекрасно зная ответ.

– Родители уехали из Харькова после начала обстрелов.

– Специальной военной операции, – поправил фээсбэшник.

– Они пенсионеры. Сначала перебрались в Польшу. Затем ко мне.

– Юрий Григорьевич, а вы знаете, чем именно занимается ваш брат?

– Не интересуюсь.

– Ваш брат курирует диверсионно-разведывательную деятельность против России. Но напрямую он об этом не скажет. Вы видели его в форме?

Харченко начал нервничать:

– Я не встречался с ним много лет.

Невозмутимый сотрудник ФСБ выложил на стол две фотографии.

– Это ваш брат в парадной форме, получает орден. А это непосредственно на службе в маске и перчатках. Проводит допрос российского военнопленного.

Первый снимок Юрий Григорьевич уже видел – мать хвасталась заслугами Виталика. На втором перед избытым пленником стоял человек в камуфляже с засученными рукавами. Из-под маски проглядывали только глаза, но Харченко узнал брата.

– Откуда у вас такое?

– От врагов. Подобные снимки посылают родственникам военнопленных. Метод психологического воздействия ГУР Украины.

– И причем тут я?

– Брат может обращаться к вам с просьбами, на первый взгляд невинными. Или задавать вопросы о вашей работе. Он может действовать через родителей.

– Я не обсуждаю работу в семье! – отрезал Харченко.

– И правильно. Но я вынужден предупредить. Скрытая война спецслужб не имеет границ.

– Что вы от меня хотите? Отречься от брата? Выгнать мать? – вспылил Харченко.

– Бдительности, – спокойно ответил фээсбэшник. – Если ваш брат предложит вам что-то или попросит о чем-то, через мать, отца или напрямую, вы знаете, что делать.

– Сообщить вам?

– Разумеется. Мы договорились?

Харченко на минуту замялся, и Мотыгин поспешил ответить за подчиненного:

– Юрий Григорьевич сделает, как вы сказали.

Товарищ из ФСБ оставил на столе визитку, закрыл папку, кивнул генералу Мотыгину и вышел.