Тысяча орков

Джафар не обратил ни малейшего внимания на изрядный сарказм в ее голосе, лишь ответил:

— Вот именно.

С этими словами «молот» коварно улыбнулся.

— Мы могли убить его в глуши и похоронить там, где его никогда бы не отыскали. Разумеется, вы это понимаете, как и то, что ваше молчание представляется исключительно важным?

— И вы действительно способны совершить подобное? Без угрызений совести?

— Я — воин, миледи, и дал клятву защищать маркграфа, — ответил Джафар все с той же ухмылкой. — Рассчитываю на ваше молчание.

В ответ Шаудра лишь смерила его тяжелым взглядом. Осознав, что иного ответа не добиться, Джафар опустил забрало и скрылся в коридоре.

Шаудра Звездноясная закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Протерев глаза, она пришла к выводу, что то была необычная ночь.

— Что же ты наделал, Эластул? — вновь задала она себе тот же вопрос.

В комнате, что прилегала к покоям Шаудры, о том же спрашивал себя еще один обитатель города. Нанфудл-алхимик прожил в Мирабаре немало лет, однако изо всех сил старался не вмешиваться в местную политику. Он был алхимиком, ученым, гномом с толикой способностей к показному волшебству — но не более того. Однако его весьма обеспокоила недавняя смута, возникшая из-за визита прославленного правителя Мифрил Халла, с которым Нанфудлу всем сердцем хотелось встретиться.

Гном слышал громкий стук, и подумав, что стучат к нему, выбрался из постели и бросился к дверям. Однако он услышал у дверей голоса Шаудры и Джафара, и понял, что человек пришел, чтобы поговорить с женщиной, а не с ним.

Нанфудл слышал каждое слово. Торгара Молотобойца, одного из наиболее уважаемых дворфов Мирабара, чья семья столетиями служила не одному поколению маркграфов, избили в пути и насильно, в цепях, водворили в город.

Мурашки пробежали по спине Нанфудла. Все произошедшее с тех пор, как в городские ворота постучался Бренор Боевой Топор, весьма смущало гнома.

Он предвидел: случившееся — не к добру.

И хотя гном давным-давно дал себе зарок держаться подальше от политики, скромно занимаясь ремеслом алхимика и получая вознаграждение, на следующий день он все же посетил друга.

И сведения, рассказанные гномом, вовсе не обрадовали советника Аграфана Тяжелого Молота. Ничуть не обрадовали…

— Мне все известно, — сказал Аграфан Шаудре, едва лишь на следующее утро она открыла дверь дворфу, который, переговорив с Нанфудлом, тотчас отправился прямиком к хранительнице скипетра.

— Что известно?

— То же, что и тебе: как обошлись с неким недовольным дворфом, заставив его вернуться. Прошлой ночью «молоты» заставили Торгара вернуться насильно, привели его в цепях.

— Да, среди них был по меньшей мере один «молот».

— Джафар, будь он проклят! — выругался Аграфан. Шаудру удивил гнев Аграфана: никогда раньше не слышала она, чтобы дворф отзывался О ком-либо из «молотов» подобным образом.

— Решение принимал Эластул Роурюм, а не Джафар и не «молоты», — напомнила она.

Аграфан в отчаянии ударился головой о дверной косяк:

— Он раздувает угли в комнате, где полно золы, — заключил дворф.

Шаудре ничего не оставалось, как согласиться, — но лишь отчасти. Ей были понятны досада и опасения Аграфана, но также ей было понятно и нежелание Эластула позволить дворфу покинуть город. Как и прочим, Аграфану было известно и об обороне Мирабара, и о том, сколько товара способен поставлять город, равно как и то, в каком состоянии находятся всевозможные шахты по добыче руды. Хранительница скипетра никогда не верила, что между Мифрил Халлом и Мирабаром может разгореться война, однако если бы до этого дошло…

— Уверена, что Эластул полагал, будто у него нет иного выбора, — ответила Шаудра. — По крайней мере, дворфа-сумасброда не убили в пути.

Но слова Шаудры возымели эффект, обратный тому, на который она надеялась. Одно лишь упоминание о столь плачевном исходе, вместо того, чтобы успокоить Аграфана, заставило дворфа вытаращить глаза и плотно стиснуть зубы. Впрочем, он глубоко вздохнул и незамедлительно успокоился.

— Возможно, маркграф поступил бы разумней, осмелься он пойти на нечто подобное, — тихо произнес советник, и на сей раз удивление проступило на лице Шаудры. — Дворфы Мирабара отнюдь не обрадуются, когда узнают, что Торгар стал пленником в собственном городе.

— Известно ли тебе, где он содержится?

— Я полагал, ты сообщишь мне об этом. Шаудра пожала плечами:

— Возможно, для нас обоих настал час поговорить с Эластулом.

Шаудра Звездноясная не стала спорить с дворфом, хотя и понимала гораздо лучше, чем Аграфан, что подобная встреча вряд ли разрешит возникшие противоречия. По мнению Эластула, Торгар Молотобоец совершил явное предательство, может статься, даже измену, и Шаудра сомневалась, что несчастному дворфу в ближайшем будущем посчастливится увидеть мир за пределами темницы.