Тысяча орков

8 НА ВОЛОСКЕ ОТ БЕДЫ

— Заблудились! — проревел русобородый дворф.

Он едва не наступал на длинную бороду, что мела по земле. Чуть выше широченных плеч едва виднелась шея, лицо же изобиловало чрезмерностями: длинный и широкий нос, широкий рот с громадными зубами, что зиял под соломенно-желтыми усами, серые, дикие глаза в широких глазницах, казалось, глядели еще более дико, едва оживился и без того оживленный дворф. Хотя тяжелая

чешуйчатая кольчуга лежала возле сложенного спального мешка, дворф оставил на голове громадный шлем, окованный металлом и украшенный острыми оленьими рогами о десяти отростках.

— Да как мы могли потеряться, ты, клятый глупец! — бушевал он. — Ты что же, по птичьему пению шел?

Второй дворф, старший брат, лишь пожал плечами и испустил долгое, жалобное «о-о..].

Дворф посмотрел под ноги, обутые не в излюбленные дворфами тяжелые башмаки, а в сандалии, и пинком отправил ближайший камень в кусты.

— Ты говорил, что сможешь довести меня до места! — продолжал бушевать Айвен Валуноплечий. — Сократить путь? Ну что же, вот и сократили проклятый путь, пришли, нечего сказать! Добрались мы поближе к Мифрил Халлу?! Нет! Но зато хоть куда-то пришли, тут ты прав, дурень безмозглый, быстро добрались, нечего сказать!

Взбесившийся дворф, слова которого не возымели на брата ни малейшего воздействия, встал в полный рост, напялил на себя, точно вериги, потрепанную в битвах чешуйную кольчугу, и поправил перевязь с малыми арбалетными стрелами, что опоясывала его грудь слева направо.

— Тик-тик-тик, бум! — в сотый раз предупредил брат, показывая пальцем на стрелы, в каждую из которых был встроен небольшой сосуд с маслом, взрывающимся при попадании.

В ответ разъяренный Айвен ухватился за арбалет, контуры которого в точности повторяли столь излюбленное темными эльфами Подземья оружие, и направил его на Пайкела.

— Вот сейчас будет тебе «бум», дурень ты безмозглый!

Глаза Пайкела закатились, и он поспешно прошептал заклинание. Не успел Айвен сказать брату, чтобы тот развеял чары, как по вытянутой руке русобородого дворфа хлестанула тонкая ветка, обвилась вокруг запястья и выпрямилась, заставив Айвена привстать на цыпочки.

— Нет, не стоит играть в эти игры. Только не сейчас, — предупредил Айвен.

— Нет бум, — твердо произнес Пайкел и погрозил пальцем с отцовской укоризной.

Конечно, выглядел он при этом, как и всегда, совершенно нелепо: длинная зеленая борода расчесана надвое, а концы заведены за большие уши и переплетены с волосами, что спускались до самой середины спины. Он носил длинные зеленые одежды в заплатах, подпоясывался толстой веревкой, а просторные рукава скрывали руки, едва стоило их опустить.

Айвен издал тихий смешок — один из тех смешков, что обыкновенно предвещали Пайкелу скорую встречу с братским кулаком.

Но Пайкел не обратил на это ни малейшего внимания и удалился на край небольшой стоянки, где кипел над костром котел с похлебкой из кореньев. Братья, оставив Храм Парящего Духа и согласившись на предложение Кэддерли присутствовать от его имени и от имени его супруги Даники на официальной коронации короля Бренора Боевого Топора, провели более недели в горах, что над городком Каррадун. Несколько лет намекали Айвен и Пайкел о том, что желали взглянуть на Мифрил Халл — еще с тех пор, как в поисках пропавшего друга посетили Храм Парящего Духа Дзйрт До'Урден и Кэтти-бри. Казалось, что в преддерии коронации Бренора с установлением спокойствия в горах Снежные Хлопья настал подходящий момент.

Едва братья начали путь в горах Снежные Хлопья, как Пайкел, думавший и действовавший, как истинный друид, сообщил брату, что способен сократить часть долгого пути. Ведь Пайкел мог разговаривать с животными, хотя казалось, что в действительности он не способен разговаривать ни с кем, за исключением Айвена, который понимал каждый нечленораздельный звук, что издавал брат. Пайкел мог предсказывать погоду с высокой степенью точности, и в его широком рукаве был припрятан еще один козырь: перемещение на расстояние, доступное друидам, которые, используя взаимосвязь деревьев, могли войти в одно дерево, а выйти из другого, что находилось на много миль вдали.

Именно к этому искусству и прибегали Айвен и Пайкел, хотя путешествие сопровождалось горестными сетованиями Айвена, считавшего такой способ перемещения крайне неестественным. Они добрались до чащи незнакомого, темного леса. Поначалу Айвен посчитал, что они добрались до Шилмисты, земли лесных эльфов в низовьях гор Снежные Хлопья, близ Каррадуна, но проскитавшись в темной чаще целый день, и Айвен, и Пайкел пришли к заключению, что в здешних местах царила атмосфера, вовсе не похожая на ту, что царила в чудесных землях, где правила Эльберет и ее танцующие сородичи. Густой лес, где бы он ни был и чем бы ни являлся, оказался более темным и зловещим, чем любой из солнечных лесов Шилмисты. И даже дуновения ветра были гораздо злее, как если бы братья пришли дальше, на север.

— Ты не собираешься меня отпустить? — подал голос пойманный деревом в ловушку Айвен, который так и не выбрался из пут.