Тысяча начал и окончаний

– Ах, Дайанг, как бы я хотел устроить для тебя торжественный праздник. Достойный тебя. Но у меня нет средств.

Гора знала, что Булан никогда не примет от нее золота, но она хотела, чтобы он был счастлив, и поэтому…

Она его обманула.

– Возьми это, – сказала она, протягивая руку. – Это другой вид золота, но он решит твои проблемы, когда ты покинешь меня.

Булан улыбнулся, растроганный ее жестом. Это была всего лишь пригоршня корней имбиря, но этот корень будет вкусным в рагу, и когда юноша жевал этот корень, это придавало остроту мыслям. Он нежно поцеловал свою невесту.

– Начиная с завтрашнего дня, я всегда буду рядом с тобой, – прошептал он, кутаясь в свой яркий плащ.

Его глаза были полны надежды, и дивата отвечала ему таким же взглядом. Любовь опьяняет, и, наверное, если бы Дайанг была мудрее и ее любовь не была бы для нее внове, она проявила бы больше осторожности.

Видите ли, дух горы – одинокое существо. Ей принадлежит лишь серповидный клочок земли, та часть ее самой, которая дугой поднимается навстречу небу. Она может смотреть на тех существ, которые танцуют у ее подножия, но видит только очертания их тел. Она, например, не видит их косых взглядов, когда один из них постоянно удачлив и ловит рыбу, похожую на пухлые драгоценные камни, или приносит полные карманы фруктов, или всегда улыбается, будто он лучше всех других односельчан.

Когда Булан ушел от своей любимой, он не стянул завязки кармана с имбирем. И хотя его карман становился все тяжелее, он не обратил на это никакого внимания, потому что ему скоро предстояло жениться. Если бы он посмотрел, он бы заметил, что там уже лежит не имбирь.

А золото.

Двое мужчин из деревни его поджидали.

Сначала они почувствовали удовлетворение. Булан не был в сговоре с кем-нибудь, как они сначала подозревали. Он пришел с пустыми руками, не как обычно. Возможно, нет причины завидовать. Возможно, он действительно ходил добывать еду, и – как это бывает – на этот раз ничего не нашел. Но потом они заметили блеск золота в его заднем кармане.

– Булан! – позвали они.

Он остановился.

– Где ты взял это золото?

– Какое золото? – удивился он.

Один из мужчин подошел к нему, презрительно скривив лицо. Он сорвал с Булана мешочек с имбирем и высыпал его содержимое на землю. Прямо у них на глазах остаток имбиря превратился в золото.

– Как? – спросил один.

– Кто это дал тебе? – резко спросил другой. Булан запаниковал. Хранительница горы была его невестой. Он должен был защитить ее от жадности людей.

– Никто! – ответил он. – Никто мне ничего не давал.

Один из мужчин зажег факел. Другой вытащил короткий кинжал.

– Мы заставим тебя нам рассказать.

Булан взглянул на блеск лунного света на металле. Он понимал, что они правы. Они могут заставить его рассказать.

Но этого не произойдет, если он первым не лишит их этой возможности.

– Прости меня, Дайанг, – произнес он и протянул руку к кинжалу этого человека. – Я скорее отдам свою жизнь, чем заставлю тебя выдать себя.

После мужчины сняли с него красивый плащ и потрясли его в надежде, что оттуда выпадут золотые монеты.

Они не заметили маленький драгоценный камень – сердце диваты, и он бесшумно упал в грязь.

Они могли бы оставить одежду на теле, но ночь была холодной, а плащ был красивый.

И поэтому…

Дивата надела свое свадебное платье.

У нее в волосах были цветы. Жемчуг на запястьях и щиколотках. Деревья переплели пряди тумана, а тучи светлячков тихо парили, так что ее мир состоял только из сверкающих огоньков и прозрачных сновидений.

Луч солнца упал на ее лицо, и она невольно подумала, что солнце еще никогда не было таким нежным и медово-теплым, как сейчас, когда оно сияет так ярко, как надежда, готовая сбыться, угасающая надежда, которую вот-вот разгрызут чьи-то зубы и проглотят без остатка.

Она ждала. Она соорудила трон из анемонов для Булана и корону из цветов, в которой сонные пчелы продолжали дремать в сжатых ладонях цветов. Его это позабавит, думала она, улыбаясь про себя.

Прошел день.

Потом два дня. Потом три.

Они слиплись в один комок, в узел, который невозможно было развязать.

Дивата рискнула подойти к склону, который смотрел на деревню. Там она увидела Булана, в ярком оранжевом плаще, который он всегда надевал, когда шел к ней. Жители деревни плясали на весеннем празднике. Булан стоял к ней спиной, но дивата все же увидела смуглые руки другой женщины, обхватившие его шею.

Ее никогда прежде не отвергали. Для нее горе было чем-то далеким. Она ощутила его, как ощущают давление кинжала еще до того, как возникает боль. Черные, ошеломляющие секунды, когда надежда – на то, что, может быть, боли не будет – трепещет ровно столько мгновений, чтобы нанести рану, гораздо более страшную, чем удар кинжала.

Она отвернулась. От ее слез прогремели грозы и вздулись реки. Как это жестоко, что он похитил ее сердце! Приковал ее к этому месту.

В тот день она дала себе обещание.

– Никогда не позволю другому человеку похитить то, что принадлежит мне.