Тысяча лет в долг

Что-то неярко сверкнуло в глубине строя, за первым рядом. Цепочка вооруженных демонов превратилась в клин, затем в окружность. Невидимый плот — несуществующий плот — откатывался все дальше. Через мгновение Ашмодеева дружина вдруг стала меньше, потом еще меньше. И одновременно стена клубящегося тумана цвета запекшейся крови, будто гигантский занавес, колыхнулась, дернулась и медленно поползла вперед, одного за другим поглощая застывших вкруговую демонов.

Все это происходило в полной тишине, при отсутствии каких бы то ни было звуков. Вскоре по ту сторону площадки не осталось никого, только туманная стена, уходившая вверх и сливающаяся с небесами. Эта стена поглотила не только войско Владыки Безмолвия, но и часть ристалища, будто ножом срезанную странным живым туманом.

«Спектакль окончен, — подумалось вдруг Семену, — актеры благодарят почтеннейшую публику, занавес, господа, занавес...»

Спектакль... Он повернулся к Сатану. Черное облако окружало властителя княжества Гееном. По облаку проносились микроскопические молнии.

Когда туман окончательно растворил пришельцев, Сатан вновь обрел прежний облик. На худощавом лице его, обрамленном седой, аккуратно подстриженной бородкой, обозначилось неприкрытое торжество.

— Ты победил, коэн! — воскликнул он. — Никто, впрочем, и не сомневался. — Быстрыми шагами Сатан приблизился к все еще сидящему на земле победителю. — Раны пустяковые, — заметил он, внимательно осмотрев Семена. — Два-три дня — и ты о них забудешь. — Он выпрямился, повелительно взмахнул рукой: — Эй, вы, там! Носилки Шимону-коэну. Отнесите его в мой дом. — Вновь обратившись к Семену, он добавил: — Тебе нужно отдохнуть и восстановить силы.

Семен повернулся к Сатану, некоторое время молча смотрел на него. Сатан тоже молчал. Семен с трудом разлепил пересохшие воспаленные губы.

— Ты... ты видел, князь? — спросил он. — Как летел этот камень, видел?.. — Говорить было трудно и больно. — Как-то... как-то странно, а?.. — Он вяло взмахнул рукой и замолчал.

Сатан нахмурился, наклонился к самому его уху.

— Я видел, что ты поразил противника с замечательной меткостью в единственное уязвимое место, — вполголоса ответил он. И добавил с нажимом, чуть повышая голос: — Все видели именно это. И только это. У тебя верный глаз и крепкая рука. Все остальное — просто от усталости. Показалось.

Семен утомленно прикрыл глаза. «Показалось, — подумал он. — Может быть, просто показалось. Что я мог разглядеть, какая-то секунда...» Но в глубине души он был уверен, что все совсем не так. Об этом еще придется думать.

Но потом. Когда он отдохнет от этой безумной истории.

Даже сейчас до конца не верилось, что поединок выигран. Он хотел было спросить Сатана, что имел в виду князь Гееномский, говоря о победе над Танинивером как о возможности для Семена вернуться домой.

«Это тоже успеется, — со странным равнодушием подумал Семен. — Потом спрошу».

Чьи-то сильные руки бережно подняли его, положили на какое-то сооружение вроде носилок. От легкого толчка он снова открыл глаза, посмотрел вверх. В низком багровом небе продолжаюсь безостановочное кружение черных, мерно гудящих облаков.

Самбатион. Легендарная река. Граница мира Тхом.

Семен расслабленно вздохнул. Мерное движение укачивало, даже ноющая боль от полученных ран и ушибов немного утихла.

Ему вдруг пришло в голову, что закончившийся бой первый, но далеко не последний.

Здесь, в мире Тхом.

«Хорошо было бы сейчас оказаться дома», — подумал он.

Медленно наплывала дремота — теплой мягкой волной. Она окружала его гаснущее, засыпающее сознание со всех сторон. Семен погружался в эту волну все глубже. Дремота постепенно перешла в сон — глубокий, тяжелый сон без сновидений.

5 ПОБЕГ

Пробуждение было внезапным: словно кто-то коротко, но решительно потряс за плечо. Семен вскочил, ошарашенно завертел головой по сторонам.

Помещение, в котором он спал, было достаточно просторным. Освещения от двух масляных светильников, укрепленных над постелью, явно не хватало, углы комнаты скрывались в глубокой темноте.

Семен поднял голову. Сводчатый потолок тоже уходил в темноту.

Широкое низкое ложе, на котором он лежал, застилала колючая попона наподобие верблюжьего одеяла. Таким же одеялом Семен был укрыт. При пробуждении его резкое движение сбросило верхнее одеяло на пол.

Напротив ложа находился вход, прикрытый плотным занавесом. Занавес иногда чуть колыхался, и тогда снаружи в комнату проникал слабый красноватый свет.

Сейчас Семену казалось, что сон его был нарушен не прикосновением, а каким-то посторонним звуком. Он прислушался.

В помещении царила полная тишина. И за стенами — тоже. Ночь все еще продолжалась (хотя он так и не научился определять здешнее время суток). Видимо, и звук, вырвавший его из полусна-полузабытья, сам был частью сна.

Семен немного расслабился. Похоже, он встревожился зря.