Тысяча и одна ночь. Книга 3

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Сто пятнадцатая ночь

Когда же настала сто пятнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что юноша говорил Тадж-аль-Мулуку: "Когда я ударил дочь моего дяди в грудь ногою, она наткнулась на косяк, и колышек попал ей в лицо, и она раскроила себе лоб, и потекла кровь. И она промолчала и не сказала ни слова, но тотчас же встала и, оторвав лоскуток, заткнула им рану, повязала её повязкою и вытерла кровь, лившуюся на ковёр, как ни в чем не бывало, а потом она подошла ко мне и улыбнулась мне в лицо и сказала нежным голосом: "Клянусь Аллахом, о сын моего дяди, я говорила это, не смеясь над тобою и над нею! Я мучилась головной болью, и у меня было в мыслях пустить себе кровь, а сейчас моей голове стало легче, и лоб облегчился. Расскажи мне, что с тобою было сегодня".

И я рассказал обо всем, что мне выпало из-за этой женщины, и, рассказавши, заплакал, но Азиза молвила: "О сын моего дяди, радуйся успеху в твоём намерении к осуществлению твоих надежд! Поистине, это знак согласия, и он состоит в том, что она скрылась от тебя, так как желает тебя испытать: стоек ты или нет и правда ли ты любишь её, или нет. А завтра отправляйся на прежнее место и посмотри, что она тебе укажет; ты близок к радостям, и твои печали прекратились".

И она принялась утешать меня в моем горе, а я все больше огорчался и печалился. А потом она принесла мне еду, но я толкнул поднос ногою, так что все блюда разлетелись по сторонам, и воскликнул: "Все, кто влюблён, одержимые, и они не склонны к пище и не наслаждаются сном!" Но дочь моего дяди, Азиза, сказала: "Клянусь Аллахом, о сын моего дяди, - это признак любви!" - и у неё потекли слезы. Она подобрала черепки от блюд и остатки кушанья и стала развлекать меня рассказами, а я молил Аллаха, чтобы настало утро. А когда утро наступило и засияло светом и заблистало, я отправился к той женщине и торопливо вошёл в переулок и сел на лавочку. И вдруг окошко распахнулось, и она высунула голову из окна, смеясь, а затем она скрылась и вернулась, и с ней было зеркало, кошель и горшок, полный зелёных растений, а в руках у неё был светильник. И первым делом она взяла в руки зеркало и, сунув его в кошель, завязала его и бросила в комнату, а затем опустила волосы на лицо и на миг приложила светильник к верхушкам растений, а после того взяла все это и ушла, заперев окно. И моё сердце разрывалось от этого и от её скрытых знаков и тайных догадок, а она не сказала мне ни слова, и моя страсть от этого усилилась и любовь и безумие увеличились.

И я вернулся назад с плачущим оком и печальным сердцем, и вошёл в свой дом, и увидел, что дочь моего дяди сидит лицом к стене. И сердце её горело от забот и огорчений и ревности, но любовь помешала ей сказать мне что-нибудь о своей страсти, так как она видела, что я влюблён и безумен. И я посмотрел на неё и увидел у неё на голове две повязки: одна из-за удара в лоб, а другая - на глазу, так как он стал у неё болеть от долгого плача. И она была в наихудшем состоянии и, плача, говорила такие стихи:

"Аллахом клянусь, друзья, владеть не могу я тем,
Что Лейле Аллах судил, ни тем, что судил он мне.
Другому он дал её, а мне к ней любовь послал;
Зачем не послал он мне другое, чем к Лейле страсть?"

А окончив стихи, она посмотрела и увидела меня, продолжая плакать, и тогда она вытерла слезы и поднялась ко мне, но не могла говорить, таково было её волнение.

И она помолчала некоторое время, а потом сказала: "О сын моего дяди, расскажи мне, что выпало тебе в этот раз"; и я рассказал ей обо всем, что случилось, и тогда она воскликнула: "Терпи, пришла пора твоей близости с нею, и ты достиг исполнения твоих надежд! Тем, что она показала тебе зеркало и засунула его в кошель, она говорит тебе: когда нырнёт в темноту солнце; а опустив волосы на лицо, она сказала: когда придёт ночь и опустится тёмный мрак и покроет свет дня - приходи. А её Знак горшком с цветами говорит: когда придёшь, войди в сад за переулком; а знак свечою означает: когда войдёшь в сад, жди там; и где найдёшь горящий светильник, туда и отправляйся, и садись возле него, и жди меня: поистине, любовь к тебе меня убивает".

И, услышав слова дочери моего дяди, я воскликнул от чрезмерной страсти и сказал: "Сколько ты ещё будешь обещать и я стану ходить к ней, не достигая цели? Я не вижу в твоём объяснении правильного смысла!"

И дочь моего дяди засмеялась и сказала: "У тебя должно остаться терпения лишь на то, чтобы вытерпеть остаток этого дня, пока день не повернёт на закат и не придёт ночь с её мраком, и тогда ты насладишься единением и осуществлением надежд, и это - слова истины без лжи. - И она произнесла такое двустишие: