Тысяча И Одна Ночь. Книга 3

И я встал, стряхнул с себя все это, и вышел рассерженный, и шёл, пока не дошёл до дому. И я увидел, что дочь моего дяди испускает глубокие вздохи и говорит такие стихи:

"Худ я телом, и ранено моё сердце,
И струятся вдоль щёк моих слез потоки,
И любимый упорен так в обвиненьях,
Но прекрасный что сделает-то прекрасно.
О сын дяди! Наполнил ты страстью сердце, -
Мои очи от горьких слез заболели".

И я начал бранить дочь моего дяди и ругать её, и она заплакала, а потом вытерла слезы и, подойдя ко мне, поцеловала меня и стала прижимать меня к груди, а я отстранялся от неё и укорял себя.

"О сын моего дяди, - сказала она мне, - ты, кажется, заснул сегодня ночью". И я отвечал ей: "Да, а проснувшись, я нашёл игральную кость, палочку для игры в таб, финиковую косточку и семечко сладкого рожка, и я не Знаю, почему она так сделала". И я заплакал и, обратившись к Азизе, сказал: "Растолкуй мне, на что она указывает этими знаками, и скажи, что мне делать. Помоги мне в том, что со мной случилось!" - "На голове и на глазах! - сказала она. - Палочкой от таба, которую она положила тебе на живот, она указывает, что ты пришёл, а твоё сердце отсутствовало; и она как будто говорит тебе: любовь не такова, не причисляй же себя к любящим. А косточкой финика она говорит тебе: если бы ты был влюблён, твоё сердце, наверно, горело бы от любви, и ты не вкушал бы сладости сна, ибо любовь сладка, как финик, и зажигает в душе уголь. Рожковым семечком она тебе указывает, что сердце любимого утомилось, и говорит тебе: терпи разлуку с нами, как терпел Иов". Когда я услышал это толкование, в моей душе вспыхнули огни и в моем сердце усилились горести, и я вскричал: "Аллах предопределил мне спать, так как у меня мало счастья! О дочь моего дяди, - сказал я потом, - заклинаю тебя жизнью, придумай мне хитрость, чтобы я мог добраться до неё". И Азиза заплакала и отвечала: "О Азиз, сын моего дяди, моё сердце полно дум, и я не могу говорить. Но иди сегодня вечером в то же место и остерегайся уснуть, тогда ты достигнешь желаемого. Вот так лучше всего поступить, и конец". - "Если захочет Аллах, я не засну и сделаю так, как ты мне велишь", - сказал я; и дочь моего дяди поднялась и принесла мне пищу, говоря: "Поешь теперь вдоволь, чтобы у тебя не осталось желания". И я поел досыта, а когда пришла ночь, Азиза принесла мне великолепное платье, одела меня в него и взяла с меня клятву, что я скажу той женщине упомянутый стих, и предостерегла меня от сна. А потом я вышел от дочери моего дяди и отправился в сад и пошёл в помещение. Я посмотрел на сад и стал открывать себе глаза пальцами и трясти головой, а когда пришла ночь..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Сто восемнадцатая ночь

Когда же настала сто восемнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что юноша говорил Тадж-аль-Мулуку: "И я вошёл в сад и поднялся в помещение, и посмотрел на сад. И когда пришла ночь, я стал открывать себе глаза пальцами и трясти головой. Я проголодался оттого, что не спал; и на меня повеяло запахом кушаний, и мой голод усилился, и тогда я направился к скатерти и, сняв покрывало, съел от каждого кушанья по кусочку. Я съел кусок мяса и, подойдя к фляге с вином, сказал себе: "Выпью кубок!", и выпил, а потом выпил второй и третий, до десяти, и меня ударило воздухом, и я упал на землю, как убитый, и пролежал так, пока не настал день. И я проснулся и увидал себя вне сада, и на животе у меня был острый нож и железный дирхем. И я испугался, и взял их и принёс домой, и увидел, что дочь моего дяди говорит: "Поистине, я в этом доме бедная и печальная, нет мне помощника, кроме палача!"

И, войдя, я упал во всю длину, и выронил из рук нож и дирхем, и лишился чувств; а очнувшись от обморока, я осведомил Азизу о том, что со мною произошло, и сказал ей: "Я не достиг желаемого!" И она сильно опечалилась за меня, увидев, что я плачу и мучаюсь, и сказала: "Я уже обессилела, советуя тебе не спать, ты не слушаешь моих советов. Мои слова тебе ничем не помогут". - "Заклинаю тебя Аллахом, растолкуй мне, на что указывает нож и железный дирхем!" - сказал я ей; и она отвечала: "Железным дирхемом она указывает тебе на свой правый глаз и заклинает тебя им и говорит: "Клянусь господом миров и моим правым глазом, если ты вернёшься другой раз и уснёшь, я зарежу тебя этим ножом!" И я боюсь для тебя зла от её коварства, о сын моего дяди, и моё сердце полно печали о тебе, но я не могу говорить. Если ты знаешь, что, вернувшись к ней, не заснёшь, - возвращайся к ней и берегись сна, тогда ты получишь то, что тебе нужно; если же ты знаешь, что, вернувшись к ней, заснёшь, как всегда, и после этого пойдёшь к ней и вправду заснёшь, - она тебя зарежет".