Тысяча и один день

– Погибло все войско. Им не повезло. Но... – я делаю многозначительную паузу, – илоты дрались, как подобает воинам, и погибли свободными. Можно поставить на кон все и проиграть. Можно не играть совсем и проиграть наверняка. Есть маленькая разница. Нюанс.

– Не понял, к чему это ты, – ухмыляется Саймон. – Это нас-то сделали свободными? Что-то не замечал.

Все верно. Он техник, а не пилот, ему неведомо чувство свободы в полете, хотя бы и учебном. Моя промашка.

– Но ты добровольно отправился на Ананке? – допытываюсь я, стараясь не обращать внимания на пылающий затылок.

– Еще чего придумал. – Саймон фыркает. – Вызвали кучу народу по списку, согнали в трюм...

– Ты знал, куда везут?

– Так... слухи были.

– Ты мог не подчиниться, – перебиваю я. – Никто бы тебя силком не потащил. Здесь нужны бойцы, а не стадо, это даже бабы понимают. Расстреляли бы в назидание остальным? Ой ли? Ты мог бы покалечить себя или симулировать аппендицит. Мог бы придумать еще сотню уверток. Лагеря испугался? Так ведь где и когда дать дуба – это только вопрос времени, а в нынешних обстоятельствах – не очень большого времени. Ананке полыхнет через три дня, Церера – через шесть недель, Земля – через восемь месяцев...

– Заткнись!

– Есть шанс сдохнуть в драке, успев накостылять противнику. Шанс, пусть очень малый, спасти всю Землю...

Забавно: он не понимает простых вещей. Он улыбается: ему забавно, что простых вещей не понимаю я. В его голосе искреннее недоумение:

– Чего ради стараться для баб?

– Ради самих себя! Ради шанса выжить и когда-нибудь все изменить!

Ухмылка Саймона становится шире:

– Ну, ты-то, как я слыхал, стараешься ради своей мамочки. Это, конечно, твое дело, но при чем тут мы?

Хлесткий удар, ничего не скажешь. И ниже пояса.

Я не сразу нахожу слова, а когда нахожу и зло цежу их сквозь зубы, ухмылка сползает с лица Саймона.

– При том, что надо уметь хоть немного думать! Головой! Пилоты-эксмены – когда это бывало? Власть пошла на крайние меры ради самосохранения – и ошиблась. Она уже не сумеет сохранить себя в прежнем виде, если нам удастся отбиться! А что предлагаешь ты, вы все? – Я повышаю голос, обращаясь и к негру. – Помереть самим, только бы перемерли бабы? Хороший выход для долдонов, но я против. Да поймите же вы, кретины: мы только тем и отличаемся от скотов, что можем полезть в драку сами. Сами!

– В бойню! – взвизгивает Саймон.

– Быть может, она окажется просто дракой...

– Мы уже деремся, – возражает Саймон, но как-то не очень уверенно. – Здесь. С бабами.

– За жизнь – или за отсрочку?

– Врежь-ка ему разок, – советует Саймону негр. – За кретинов. Нет, дай я...

– Не надо, – останавливает Саймон. – Он же правда верит... А я вот что скажу: они настоящие люди, а мы так, эксмены. Но мы не скот. Кто хочет, тот пусть добровольно топает на убой, пожалуйста! Хоть с песнями. Только без нас!

Ничего у меня с ним не получится. Саймон не Мустафа Безухов, не Мика Йоукахайнен и не Джо Хартрайт. Трусоват и пассивен... в сущности, обыкновенный эксмен, наугад выдернутый из толпы. Кто я такой, чтобы многого от него хотеть? Пророк? Вождь? Не сподобился. У него другой вождь – тот, который приказал ему присматривать за мной.

– Вы и есть скот, – хриплю я. – Погубить все дело, чтобы попытаться выгадать лишних восемь месяцев прозябания? Ну, вперед... Не пожалеешь потом, когда придет твой черед гореть?

– Подвинься-ка! – Это негр Саймону.

Он усаживается подле меня на корточки, треплет по щеке и жирно, густо рокочет, будто перекатывает в горле и никак не может проглотить шарик масла:

– Расслабься, милый, расслабься... Расслабился?

Я не собираюсь отвечать, и тогда он с хряском бьет меня по зубам. Поза ему мешает, удар получается ерундовый, но мой пылающий затылок пробует на прочность стойку нар. Взрыв боли – и грузно, как бетонные блоки, выплывающие из черноты слова:

– Мы все слиняем отсюда! А баб мы бросим тут! Предварительно попользовавшись!

Негр жирно гогочет. Кажется, последняя мысль пришла ему в голову только что и привела его в восхищение.

– Значит, слиняете? – спрашиваю я, шевеля разбитыми губами. Черт, больно как... – Хорошая затея. Умная. Ну, во-первых, в «Незабудку» можно запихнуть максимум две сотни эксменов, а «Магдалена» – корвет, судно малое, от силы мест на двадцать пять. Ну, грузовик еще, капсулы, шлюпки, мелочь всякая... Все не влезут. На перелет до Цереры на всех не хватит ни воздуха, ни пищи. Кто из вас хочет остаться здесь?

– Вот тебя и оставим, – регочет негр. – И еще тех ублюдков, которые не с нами.

Вот как. Стало быть, не все эксмены базы выбрали из двух глупостей наибольшую? Нет, я, в сущности, и не сомневался в этом, но приятно, черт возьми, получить подтверждение: не все мои коллеги – аморфная масса, гнилое стоячее болото, отозвавшееся на прыжок лягушки. Текут, текут по болоту ручейки, куда им хочется, и никакая лягушка не заставит их переменить русло...