Тысяча душ

Тот ей ничего не ответил. Все утро потом посвящено было осматриванию маленького дачного хозяйства, в котором главную роль играл скотный двор с тремя тучными черкасскими коровами. В конюшне тоже стояли два серые жеребца, на которых мы встретили князя на Невском. Полина велела подать хлеба и начала смело, из своих рук, кормить сердитых животных. Кроме того, по маленькому двору ходили куры, которых молодая хозяйка завела, желая сделать у себя совсем деревню. Во все это Калиновича посвящали очень подробно, как полухозяина, и только уж после обеда, когда люди вообще бывают более склонны к задушевным беседам, князь успел навести разговор на главный предмет.

- Кузина, Яков Васильич, вероятно, желает, чтоб вы сами подтвердили то, что я ему передал, - сказал он.

Полина потупилась и сконфузилась.

- Я готова, - проговорила она.

- Следует, следует-с! - подхватил князь и сначала как бы подошел к балкону, а тут и совсем скрылся.

Оставшись вдвоем, жених и невеста довольно долгое время молчали.

- Нравлюсь ли я вам, Калинович, скажите вы мне? Я знаю, что я не молода, не хороша... - начала Полина.

Калинович больше пробормотал ей в ответ, что какое же другое чувство может заставить его поступать таким образом.

- А Годневу вы любили? - спросила Полина.

- Да, я ее любил, - отвечал Калинович.

- Очень?

- Очень.

- Точно ли вы оставляете ее?

Калинович усиленно вдохнул в себя целую струю воздуха.

- Она изменила мне, - проговорил он.

- Не может быть! Нет!.. Какая оке эта она!.. Я не думала этого... Нет, это, верно, неправда.

- Изменила, - повторил Калинович с какой-то гримасой.

- И вам трудно об этом говорить, я вижу.

- Да, нелегко.

- Ну и не станем, - сказала Полина и задумалась.

- Послушайте, однако, - начала она, - я сама хочу быть с вами откровенна и сказать вам, что я тоже любила когда-то и думала вполне принадлежать одному человеку. Может быть, это была с моей стороны ужасная ошибка, которой, впрочем, теперь опасаться нечего! Человек этот, по крайней мере для меня, умер; но я его очень любила.

Калинович молчал.

- Вы не будете за это на меня сердиться? - продолжала Полина.

- По какому оке праву? - проговорил он, наконец.

- По праву мужа, - отвечала с улыбкой Полина.

- Что ж? - отвечал Калинович, тоже с полуулыбкой.

- Не сердитесь... Я вас, кажется, буду очень любить! - подхватила Полина и протянула ему руку, до которой он еще в первый раз дотронулся без перчатки; она была потная и холодная. Нервный трепет пробежал по телу Калиновича, а тут еще, как нарочно, Полина наклонилась к нему, и он почувствовал, что даже дыхание ее было дыханием болезненной женщины. Приезд баронессы, наконец, прекратил эту пытку. Как радужная бабочка, в цветном платье, впорхнула она, сопровождаемая князем, и проговорила:

- Bonjour!

- Bonjour! - сказала Полина и сейчас же представила ей Калиновича как жениха своего.

- Ah, je vous felicite*, - проговорила баронесса.

______________

* Ах, поздравляю вас (франц.).

- Et vous aussi, monsieur*, - прибавила она, протягивая Калиновичу через стол руку, которую тот пожимая, подумал:

______________

* И вас также, сударь (франц.).

"Вот кабы этакой ручкой приходилось владеть, так, пожалуй бы, и Настеньку можно было забыть!"

Баронесса, конечно, сейчас же вызвала разговор о модах и по случаю предстоявшей свадьбы вошла в мельчайшие подробности: она предназначила, как и у кого делать приданое, кто должен драпировать, меблировать спальню и прочие комнаты, обнаружа при этом столько вкуса и практического знания, что князь только удивлялся, восхищался и поддакивал ей. Калинович тоже делал вид, как будто бы все это занимает его, хоть на сердце были невыносимые тоска и мука.

В дальнейшем ходе событий жених и невеста стали, по заведенному порядку, видаться каждый день, и свидания эти повлекли почти ожидаемые последствия. Кто не знает, с какой силой влюбляются пожилые, некрасивые и по преимуществу умные девушки в избранный предмет своей страсти, который дает им на то какой бы ни было повод или право? Причина тому очень простая: они не избалованы вниманием мужчин, но по своему уму, по своему развитию (жаждут любви; им потребно это чувство, и когда подобная звезда восходит на их горизонте, они, как круглые бедняки, страстно и боязливо хватаются за свою последнюю лепту. С Полиной, каковы бы ни были ее прежние чувства к князю, но, в настоящем случае, повторилось то же самое: с каждым, кажется, часом начала она влюбляться в Калиновича все больше и больше. Бывши скупа и расчетлива не меньше матери, она, не ожидая напоминаний князя, подарила жениху разом билет в полтораста тысяч серебром. Калинович поцеловал у ней при этом руку и был как будто бы поласковей с нею; но деньги, видно, не прибавили ему ни счастия, ни спокойствия, так что он опять не выдержал этой нравственной ломки и в одно милое, с дождем и ветром, петербургское утро проснулся совсем шафранный: с ним сделалась желчная горячка!

Полина перепугалась, сейчас же переехала в город и непременно хотела сама ухаживать за больным, постоянно стараясь развлекать его своими ласками.