Тысяча дождей

Все несколько оживляется, когда прилетает Ника. Его биплан, покачивая стрекозиными крыльями, делает традиционный круг над Поселком. Народ тут же стягивается на окраину, где рас­положена взлетная полоса. Тимпан и Зяблик уже приглаживают ее, разбивая штыковыми лопатами выгнутые кое-где вверх мел­кие гребни земли. Дождей, впрочем, не было, полоса с прош­лого раза не пострадала. Биплан весело пробегает по ней, чуть подскакивая на неровностях трещин, и с профессиональной лихостью замирает неподалеку от нас.

Ника выпрыгивает из кабины.

Он все такой же – в форме с серебряными крылышками на плечах, жизнерадостный, упругий, веселый. Лелька, дрыгая ногами, визжа от счастья, виснет у него на шее. Я протягиваю кулак, и Ника своим кулаком бьет по нему:

- Привет!

- Привет!

- Ну как вы тут? Еще живы?

– Частично…

Я стараюсь попасть ему в тон. Получается, вероятно, не слишком удачно, потому что Ника бросает на меня внимательный взгляд. К счастью, разбираться у нас времени нет. Комендант, тоже уже подошедший, солидно жмет ему руку:

- Привет, Николай! – кивает на задранный нос биплана. – Новенький получил, вижу?.. Жизнь налаживается?.. Ты как, сначала домой заглянешь или сразу же – на Совет?

- На Совет, конечно. Отдых – потом.

Ника перехватывает из разгрузки, прямо из рук Тимпана, десятилитровую бутыль с водой и ставит ее на тележку, которую предусмотрительно прихватил Ясид. Туда же грузит довольно солидный тюк, помеченный меловым крестом.

Кивает Лельке и мне:

- Это – вам.

Я замечаю завистливые взгляды Зяблика и Тимпана. Будут теперь ползти злобствующие перешептывания по Поселку. Ну так и что? Имеет право Ника привезти подарки своей семье?

Увлекаемый Комендантом, он нам машет:

- Пока! Я пошел…

- Не задерживайся! – кричит Лелька.

Дома мы распаковываем увесистый тюк. Там пять банок сгущенного молока – большая редкость по нынешним временам, пять банок тушенки – такая же необыкновенная редкость, пять банок консервированного компота – это уже для Лельки, компот она обожает, три пачки сахара, пачка соли, пласт цветастой материи – Лелька при виде его снова визжит: давно мечтала о новом платье, а под ним – семь целлофановых блоков сигарет «Евраз», тоже очень ценное приобретение. Сигареты – наша внутренняя валюта. Весят они немного, но блок сигарет – это три или даже четыре литра воды. Кстати, часть воды, привезенной Никой, Лелька тут же переливает в пищевую бутыль, придвигает к ней пачку сахара, пару сгущенок, блок сигарет и тычет пальцем в Ясида:

- Это для твоего деда. Не вздумай отказываться!

Ясид складывает перед грудью ладони и почтительно кланяется:

- Рахмат, белая госпожа! Я твой раб на всю жизнь!

Они с Лелькой хохочут, а потом Ясид, повернувшись ко мне, уже серьезно кивает:

- Спасибо!

Между прочим, дед Хазар, которому, как у нас, в Поселке, считают, примерно лет сто, в прямом смысле ему вовсе не дед, даже не родственник никакой, просто они с Ясидом говорят на одном языке: туркмен дили – больше никто в Поселке им не владеет.

Далее Лелька отправляет Ясида поймать курицу, а сама садится чистить картошку. Они готовят обед: вернется Ника – надо будет его накормить. Я им тут ни к чему. Но и уходить куда-то в эти часы мне кажется неудобным. Поэтому я усаживаюсь на крыльце и думаю, что последний год Лелька и Ясид все делают вместе. Я их постоянно вижу вдвоем. А недавно Ясид наполовину в шутку, наполовину всерьез сказал, что вот Лелька чуток подрастет и он на ней женится.

- Ты не против?

- Ну-ну… – только и смог вымолвить я.

А что еще можно было сказать?

И вот теперь я думаю, что это был бы неплохой вариант. Ясид – парень упорный, если уж что-то решил, обязательно сделает. Когда его лет восемь назад обнаружили в бетонных развалинах фермы – изможденного, полуживого, такой страшненький скелетик в лохмотьях – он по-русски слова не знал. Теперь же болтает целыми днями не хуже меня. Вообще – энергичный, дисциплинированный, здорово со­об­ражает, все схва­тывает на лету. Комендант как-то обмолвил­ся, что через год – другой Ясид вполне может стать его заме­стителем. Не смотрите, что молодой. Если бы все молодые были такими, мы бы тогда – ого-го! – уже давно продвинули бы границу культивируемой земли до Черного моря.

Комендант по обыкновению преувели­чивает, но за летние месяцы у меня сложилось четкое убежде­ние: за Ясидом Лелька будет как за кирпичной стеной. А это значит, что я могу спокойно уйти.

Я даже слегка вздрагиваю от этой мысли. Неужели я в самом деле собираюсь уйти? Откуда вообще эта мысль появилась и по­чему меня так тянет к себе тень Нового Леса? Чем он меня так при­ворожил? Почему мне все время кажется, что я слышу его тихий шепот? Галлюцинации от жары? Я с силой растираю рука­ми лицо. Ника все-таки к нам прилетел – это здорово! Надо будет с ним посоветоваться.