Тысяча четыреста восемнадцать дней(Рассказы о битвах и героях Великой Отечественной войны)

А вот Гитлер отреагировал на гибель своих войск у Днепра иначе, чем на гибель войск у Волги. Тогда в Германии был объявлен трехдневный траур. Теперь же руководители рейха сделали вид, что ничего плохого не случилось, что окруженные вышли из кольца. А чтобы не закрались в души немцев сомнения, генералов, бросивших свои войска на погибель, встретили в Берлине с торжеством и щедро наградили.

После Корсунь-Шевченковской операции 1-й и 2-й Украинские фронты, как воины, чувствовали локоть друг друга, их уже ничто не разъединяло. Они могли наступать теперь еще успешнее. А гитлеровцы потеряли последнюю надежду на восстановление «Восточного вала».

Начиная войну с нами, они об этом не подумали…

БЕЛОРУССКАЯ ОПЕРАЦИЯ

1098–1165-й дни войны. 23 июня — 29 августа 1944 года

ля нас с тобой, читатель, было бы пустым занятием, если бы мы принялись взвешивать, какая из наших великих битв самая замечательная — Белорусская или, к примеру, Сталинградская. Они проходили в разных условиях, в разное время, и мы с тобой уподобились бы человеку, который решает вопрос: что важнее — вспахать поле или засеять его? А вот наш противник имел основания взвешивать на своих весах катастрофические поражения.

Взвесив, он ставил Белорусскую битву, как пагубную для себя, на первое место. «В течение лета и осени 1944 года, — писал генерал Вестфаль, — немецкую армию постигло величайшее в ее истории поражение, превзошедшее даже сталинградское». Почему гитлеровцы имели основания сравнивать битвы и почему выделили из них Белорусскую?

Уже в конце 1943 — начале 1944 года высшим чинам вермахта стало ясно, что фашистская Германия не способна одержать победу над Советским Союзом. И основные свои надежды они стали возлагать на «средства политические». «Раскол между Советским Союзом и англо-американцами — вот что было нашей реальной надеждой» — так писал о «политических средствах» генерал Меллентин. Яснее говоря, гитлеровцы рассчитывали, что империалисты США и Англии должны будут в конце концов вернуться к своей обычной политике вражды с социалистической страной. Тогда Германия автоматически войдет в их лагерь и получит свой кусок добычи. Пусть даже кусочек. А если и ни кусочка, то все же избежит военного разгрома. Но союзники — СССР, США, Англия — пока действуют согласованно. Значит, надо ждать. И ждать на выгодных позициях, сохраняя все еще мощную, хорошо вооруженную армию. По словам генерала Бутлара, гитлеровское командование в тот период поставило себе целью «ослаблять силу русских и удерживать рубежи, расположенные как можно дальше к востоку от границ Германии».

Рубежом, крайне важным для такой стратегии, была Белоруссия. Немцы, находясь три года на ее территории, создали там крепкую оборону. Оборонительные линии проходили по западным берегам многочисленных рек, преграждали сухие пространства между озерами и болотами. Полуразрушенные города были превращены в опорные пункты. На Днепре все еще сохранялась часть «Восточного вала». Вся сложная и продуманная оборонительная система, простиравшаяся в глубину на 250–270 километров, называлась «Фатерлянд» — «Отечество». Такое название должно было настраивать немецких солдат на стойкость в обороне — иначе «фатерлянду» придется плохо. И вот когда гитлеровцы были частью вышвырнуты с белорусской земли, а частью зарыты в нее, когда после этого советские войска дошли до польской Вислы и до границы Восточной Пруссии, надежды гитлеровцев на «политические средства» померкли. Надеяться им, по-сути, было уже не на что. Красная Армия набрала такую силу, такое мастерство, что в скором времени ее нужно было ждать в Берлине. Вот гитлеровские генералы и считали Белорусскую битву страшнее Сталинградской: от Волги до Берлина было далеко, а от Вислы — ой как близко.

Белорусская битва озадачила гитлеровцев многими проблемами. Что они скажут населению Германии, когда немецкие войска откатятся за свою границу? Где будут квартировать солдаты вермахта и что будут есть? На чужих-то землях они просто выгоняли людей из жилищ, а еду отбирали.

Армия вернется в свою страну, отягощенная грузом преступлений и, следовательно, со страхом перед расплатой. Страх этот передастся соотечественникам, что вызовет неустойчивость в настроении народа и усиление антифашистской борьбы.

В Белоруссии к лету 1944 года гитлеровцы убили свыше 2 миллионов 200 тысяч мирных жителей и пленных красноармейцев. Вдумайся в это число, читатель. Как много их было — от седых стариков до грудных младенцев, — расстрелянных из пулеметов и автоматов и еще живыми зарытых во рвах. Их сжигали — живых — в сараях и домах, обложенных соломой. Кололи штыками. Морили голодом и холодом. Сама природа, сама земля должны были содрогаться от этой боли… 380 тысяч белорусских парней и девушек гитлеровцы увезли в Германию на рабскую работу. Шло планомерное уничтожение белорусского народа, белорусскую землю готовили к заселению немецкими господами.