Ты жена мне, помнишь?

– Ничего, – хрипло шепчу я, позволяя себе прижаться к его большому телу, напитываясь силой и теплом. И лишь спустя пару минут нахожу в себе силы произнести: – Зато мы знаем теперь, куда подевалась Иезенния. И что она сама далеко не безобидным божим одуванчиком была. Понять бы ещё, к чему она Анну готовила. Может, это как-то с культом связано? Тот убийца… мне, кажется, он из этих тёмных навийцев.

– Ты о нём ничего не можешь больше сказать? – осторожно интересуется муж, даже не думая отпускать.

– Я видела это всё нечётким… словно тени, силуэты. Смазанные и частично скрытые от меня. Больше на эмоциях и ощущениях информацию воспринимала. Поэтому многого сказать не могу. Мне показалось, он далеко не молод. Безумно силён. От его тёмной энергетики мне до сих пор дурно.

Произнеся это, я замираю, осознав, что частично из-за остатков энергетики тёмного мага, и из-за эманаций смерти в коридоре мне так жутко и тяжело тут находиться. 

– Нам нужно разобраться, что они тут искали, – сипло озвучиваю очевидный вывод. – Давай, пойдём уже в этот архив.

Мне очень, о-о-очень нужно узнать, в каком ритуале эти мрази хотели использовать Анну. Может… может её вовсе и не король убил. Может, её для ритуала похитили, а она как-то сбежала? В замке вполне могут быть какие-то намёки. 

В голове мелькает смутная мысль, что одинокая затюканная девочка, которой наверняка даже не позволяли нормальное общение с людьми, чтобы лишнего себе не надумала, вполне могла вести какой-нибудь дневник. Чтобы хоть где-то выплёскивать свои мысли и эмоции. 

Стоит об этом подумать, и я чувствую, что на верном пути. Дневник должен быть. Надо потом после архива наведаться в её комнату и найти его.

– Ты права, пойдём в архив, только сначала я отправлю Рэймандо приказ обыскать замок, – соглашается со мной Федерик. – Если Иезенния действительно здесь, её нужно отыскать.

Тут с ним не поспоришь. Поэтому я лишь киваю, отстраняясь и позволяя мужу отстегнуть от пояса тот самый почтовый футляр, с незнанием которого я так спалилась в день нашего знакомства.

Написав на маленьком клочке бумаги и отправив распоряжение своему безопаснику, муж сам увлекает меня к двери архива. И вскоре мы уже вместе по уши увязаем в изучении хранящихся в нём материалов. И их оказывается довольно много. Ещё и без какой-либо чёткой системы в том, где что расположено. Дневники, биографии, генеалогическое древо с пояснением в виде огромного фолианта, содержащего информацию обо всех представителях рода Мораду. Целые многотомные жизнеописания выдающихся представителей этой семьи. Магические гримуары, вызвавшие особый интерес у моего мужа. Сборники рецептов по зельеварению. И просто всевозможная деловая документация всего рода.

И всё это на многочисленных полках, выстроившихся вдоль каменных стен.

Чтобы изучить такую прорву всего и найти нужную мне информацию, вероятно, придётся просидеть тут не один день. И где же искать те самые ведьмовские гримуары, мысли о которых навеял мне замок? Магические ведь есть, уже нашли. А ведьмовские должны быть отдельно, наверное. Или я сама себе их придумала?

Задумавшись, не замечаю, как подхожу к высокому и узкому стеллажику, заваленному свитками. Притом подхожу уже не первый раз. Что-то притягивает меня сюда. А что, непонятно. Ну не любовная же поэзия в самом деле. Мы с Федериком уже просмотрели несколько штук, и я, честно говоря очень удивилась содержанию. В этих свитках хранятся поэмы и баллады одного из предков Анны, некоего Давида, который подписывался никому неизвестным Бардом, погибающим в оковах чести и долга. Наверное, семья не одобрила страсть бедолаги к поэзии, вот он и строчил в стол. Кстати, произведения у него получались довольно красивые и романтичные. Плавные, лирические, цепляющие за душу. И отнюдь не ханжеские, скорее совсем наоборот. Этот давно почивший трубадур явно знал толк в том, как поэтично и образно описать муки и наслаждения любви.

Странно только, что его творчество тут хранится, а не в библиотеке. И странно то, что я вот уже четвёртый раз подхожу к этому стеллажу, вместо того, чтобы искать нужную мне информацию о ведьмах рода Мораду. Может в этих свитках есть какие-то важные упоминания?

– Федерик, как думаешь, ничего страшного не случится, если я возьму несколько свитков с собой, чтобы почитать на досуге? – окликаю мужа, закопавшегося в очередное жизнеописание. Провожу пальцами по золотому набалдашнику, венчающему деревянный держатель одного из свитков. И внезапно палец обжигает болью. Укололась обо что-то.

Поморщившись отдёргиваю руку, рассматривая каплю крови, выступившую на подушечке указательного пальца.

– Думаю, ничего. Ты же сама сказала, что ведьмовская защита замка признала тебя за хозяйку, – отвечает благоверный, мазнув по мне внимательным взглядом. – Всё в порядке? – вопросительно вскидывает бровь.

– Да, укололась просто, – улыбаюсь успокаивающе.

Муж хмурится, выравниваясь. Кажется, хочет что-то сказать. Но отвлекается на свой почтовый футляр.