Ты всё ещё моя

Внутри меня что-то натягивается и с глухим треском лопается. И ладно бы, если бы стало легче… Так нет ведь. Топит. Душит. Заламывает.

Резко сталкиваемся взглядами, не успеваю отвернуться. Тело незамедлительно током прошивает. С лица Артема сходит та игривая улыбка, которую он секунду назад дарил Протасовой. Меня же он припечатывает словно бетонной плитой самых тяжелых и мрачных эмоций.

Разрываю этот контакт и с трудом возобновляю дыхание.

Не хочу видеть, как они уйдут вдвоем. Все и без того понятно… Он с ней. По коже такой холод ползет, вздрагиваю всем телом. Скручивает за грудиной с невыносимой мукой.

– Сонь, я спать пойду, – ловлю ее за руку, чтобы предупредить.

Все танцуют и веселятся. А мне что? Я, видимо, не создана для подобных развлечений. Притворяться не умею.

– Да куда? – на мою талию совершенно неожиданно ложатся ладони Фильфиневича. – Музыка гремит, все равно не уснешь. Оставайся. Улыбайся. Не будь ты такой занудой, – своими движениями пытается заставить меня танцевать. Невольно поддаюсь, потому как ощущаю значительное физическое преимущество. – Раньше четырех ноль одной никто никуда не расходится.

– Почему именно четырех ноль одной? – выдыхаю машинально.

– В четыре ночь заканчивается.

– Ночь заканчивается в шесть. Это всем известно.

– Зануда, я что говорил… – хмыкает Фильфиневич, продолжая меня покачивать.

– Просто так правильно… – мямлю, пока голос резко не срывается.

Причиной тому новое зрительное столкновение с Артемом. Хоть я быстро опускаю взгляд, сердце успевает ухнуть туда, куда не следует – в самый низ моего живота. Что ему там делать? Поджигает и скручивает пульсирующими спазмами мышцы. А потом, натянув какие-то жилы, как снаряд натягивает резинку рогатки, летит с безумным свистом обратно вверх.

Зачем он смотрит? Зачем?

– Что правильно? – напоминает о своем присутствии Фильфиневич. Его стараниями и моей оторванностью от реальности мы уже реально танцуем. – Ты небо в четыре утра видела?

– Нет, не видела… Не помню…

– Хочешь увидеть?

– Нет, спасибо, – отзываюсь без раздумий. Почему-то кажется, что он в этот момент что-то неприличное предлагает. – А ты хорошо танцуешь. Где-то учился, да? – пытаюсь вспомнить, что о нем когда-то рассказывал Чарушин.

– Я много чего хорошо делаю… – следует довольно многозначительно.

Ах да, самодовольный павлин. Точно.

– Филя! – как-то резко и слишком грубо окликает Артем. Пока парень поворачивается, я еще ниже голову опускаю. – Покурим.

– Сейчас? Давай позже.

– Я говорю, покурим, Филя, покурим.

– Блядь… – выдыхает Фильфиневич с какими-то неясными интонациями. – Извини. Через пять минут вернусь, окей?

Киваю. И, едва он уходит, сбегаю.

5

Хочешь, чтобы я уехала?

© Лиза Богданова

– Что это, бабушка?

– Котенок.

– Красивый. А это мальчик или девочка?

­– Неважно. Убей его.

– Что? Как я могу его убить?

– Ну, ребенка своего ты же убила! Его не жалко?

Распахиваю глаза. Медленно моргая, фокусирую взгляд на пробивающейся между шторами полоске света. Дыхание постепенно выравнивается. За ним успокаивается и сердце.

Веду взглядом по спальне. Застываю на мирно сопящей рядом Соньке. Постепенно приходит осознание, где мы находимся. А с ним понятным становится и безотчетное бурление в груди. Это не последствие кошмарного сна. Это отголоски моих настоящих эмоций.

Он здесь… Он рядом…

Сердце, словно потрепанная поделка из цветного картона, сжимается в крохотный шарик. Замирает без каких-либо признаков жизни. А потом разлетается, как шелестящее конфетти.

Вздыхаю и решительно откидываю одеяло. Встаю и направляюсь прямиком в ванную. Долго стою под душем. Не спеша сушу волосы. Настроение выравнивается, уверенно ползет вверх.

Все нормально. А будет еще лучше. Обязательно.

Возвратившись в спальню, обнаруживаю Соньку в том же положении, в котором оставляла. Спит гулена без задних ног. Не знаю, во сколько она явилась. Возможно, не «раньше четырех ноль одной».

Улыбаясь своим мыслям, вытягиваю из сумки коротенький сарафан. Одевшись, подвисаю у зеркала. В который раз поражаюсь тому, как приятно видеть себя в красивой одежде.

Проверяю рабочий чат. Ничего срочного не обнаруживаю.

В животе урчит, и я решаю, что могу спокойно спуститься вниз и позавтракать. Вся компания наверняка раньше обеда не встанет. Уверена в этом, и все же выхожу и передвигаюсь по дому с некоторым опасением. Полностью расслабиться удается только на кухне, она оказывается совсем пустой. Вероятно, прислуга появляется к какому-то определенному времени.

Открываю холодильник. Достаю продукты. Пробегаюсь по шкафчикам в поисках необходимой посуды. Все оказывается на своих местах, как я помню.

Пока взбиваю яйца, привычно в мир своих мыслей ухожу. Потому и не слышу сразу, когда в кухне появляется кто-то еще. Ощутив прикосновение горячей кожи к своему плечу, вскрикиваю и, резко отскакивая в сторону, роняю на кафель грязный венчик. Удивительно, что миска туда же не летит.