Ты всё ещё моя

Да так, что ничего целого внутри не остается. Разлетаются за грудиной сумасшедшие гипертрофированные эмоции. Каждая, будто темный демон, тащит мою душу, как пресловутое одеяло, на себя, пока не слышится треск от разрыва на лоскуты.

Цепляю мудака сзади за ворот рубашки и резко оттаскиваю назад. Сжимая до скрежета челюсти, молча наблюдаю, как заваливается на задницу. Тогда наклоняюсь, хватаю за ворот спереди и так же грубо подрываю обратно на ноги.

Агрессивным нахрапом лоб ко лбу. Клянусь, я готов его убить.

– Ты, блядь, глухой? Не слышишь, что тебя просят съебаться на хуй?

– А тебе не похрен? – вопрос от бухого деграданта прямо-таки в кассу. – Или, может, твоя? Если твоя, так и скажи. Я же ничего… Ничего такого, братиша… Соррян... Реально, извини… Сказал бы, я бы никогда…

– Я тебе сейчас скажу, блядь! Так скажу… Выйдем! – высекаю, положив на все.

На то, что на улице, вероятно, полностью контроль потеряю, и никто не остановит, в том числе.

– Артем… – рвется сбоку. Лиза кладет руку на мой локоть и пытается тянуть на себя. Еще один демон. Самый главный. – Не надо. Успокойся, пожалуйста. Я прошу тебя.

Это ее «пожалуйста» отчего-то так бесит сейчас. Демоны уже устраивают за ребрами адскую пляску. Отшвырнув еблана, стремительно переключаюсь на свою Азазель[3].

– А ты, – удерживая ее всполошенный взгляд, жестко продавливаю местоимение, – когда уже поймешь, что твои «пожалуйста» нигде не работают?!

Во всех этих блестящих тряпках, накрашенная и яркая, все еще пиздец какой наивной выглядит. Одни глаза чего только стоят! Да и все черты, независимо от того, что она выдает, можно назвать исключительно прекрасными и невинными.

– Что же я, по-твоему, должна была сделать?

– Да хотя бы зарядить ему по яйцам! – выплескиваю и развожу руками. Если бы я мог отбросить эмоции, признал бы, что бухой тип ничего криминального не совершил. Да, навязывался чересчур нагло. Но по факту многие мудаки так делают. И все же… Это, блядь, моя Лиза. Моя. – А если бы я не оказался рядом? – давлю все так же разъяренно.

– Собственно, что ты тут делаешь? – толкает Дикарка обиженно. – Сказал же, что все отменяется.

– Все и отменялось! – вру, ощущая, как лицо заливает жаром. И это явно не злость. – На делах здесь.

– Здесь? – удивляется ожидаемо.

Но я, конечно, упорно проталкиваю свою ложь.

– Да!

– С этой девушкой, которой ты покупал выпивку? – жалит неожиданно.

Я аж цепенею. Сладко жалит. Сладко… Ревнует. Блядь, она же ревнует?!

– Ревнуешь, Дикарка?

Перегорают контакты. Дымит двусторонне.

– А ты? – задушенно выдыхает Лиза.

Собираюсь ответить, только не успеваю, потому как рядом с нами вдруг возникает Фильфиневич.

– Ты звонила? – предъявляет с вызовом тихо наблюдающей за нами Лии.

– Не-е-ет, – тянет та со смехом, – я тебе не звонила.

– Да ты мне звонила. Хватит играть.

Мы с Лизой одновременно теряемся. Переглядываясь, пытаемся понять, что происходит. Мало того, что Филю в принципе дико встретить в заведении подобного пошиба… Странно его видеть рядом с Лией. Напомаженный Кен и такая себе распиздяйка-антибарби на любителя. Еще и без конца срутся, стоит им только оказаться в одном помещении.

– Идем, давай, – взбешенно требует Фильфиневич. – Я что, зря ехал…

– Да, ты зря ехал, – бросает выдра ехидно.

И, тем не менее, шепчет Лизе что-то на ухо и следует на выход. Машинально салютую Филе, когда он задерживает на мне взгляд и с опозданием кивает. Сразу после этого он направляется за своей антибарби, и мы с Дикаркой снова остаемся одни. Потому как толпу незнакомцев явно ни я, ни она не замечаем.

Решительно притягиваю ее к себе и, крепко сжимая, фиксирую так, чтобы смотреть в глаза.

На хрен. Все равно теряю контроль.

– Зачем ты пришла сюда?! – стискивая, встряхиваю.

– Вроде мы не в тех отношениях, чтобы я отчитывалась, – выпускает очередную колючку.

Когда только такой стала? А я ведь ведусь! Шманает меня от злости. Хоть, по своим же правилам, действительно не имею права что-то ей предъявлять.

– Мы договаривались один на один, – все, что могу выкатить.

– Спать? – уточняет с иронией. – Угу. Я и не планировала с кем-то спать.

Мать ее, где нахваталась? У Лии этой?

– Это на тебя так эликсир храбрости действует? – выпаливаю жестко. – Иди пописай, киса.

– Какой эликсир? – краснея, стремительно задыхается.

– Алкоголь.

– Я не пила алкоголь, – отражает крайне возмущенно. – В отличие от некоторых… – пихает меня в грудь.

Ловлю незамедлительно.

Вдыхаю контрабанду – ее запах. Выдыхаю санкции – свои чертовы задетые чувства.

– Слушай, – молочу приглушенно. – Слушай же… Слышишь?

– Ну? – замирает.

– Ты моя, – с этим хрипом чересчур много эмоций выдаю. Понимаю это. Оглушают они. Самому ведь нутряк бомбят. – Моя, блядь. Слышишь, Дикарка? Что ответишь?

Перебор, сука. Перебор! Но как забрать назад?

Может, она не услышит? Или проигнорирует, как часто делала раньше?

Но стоит ей отозваться, меня еще сильнее таскает.

– Не знаю… – шепчет отрывисто. – Не знаю, что тебе ответить.

Что значит, не знаю? Что?!

– Согласна? Да или нет? Третьего не дано.