Ты умеешь хранить секреты?

Мое первое серьезное задание. Первый серьезный шанс — и вот как вышло. Мне хочется все бросить. Позвонить в офис и сказать: «Это все. Конец. Я больше никогда не вернусь, и, кстати, на этот раз именно я сломала ксерокс».

Но я не могу. Это мое третье место за четыре года. Должно же хоть на этот раз получиться! Это важно для самооценки. Для моего самоуважения. И ещё потому, что Я должна моему па четыре штуки.

— Итак, что вам принести? — спрашивает бармен, по виду австралиец, и я непонимающе смотрю на него. Я приехала в аэропорт на час раньше и сразу же отправилась в бар.

— Гм… — В голове пустота. — М-м… белого вина. Нет, лучше водки с тоником. Спасибо.

Едва он отходит, я снова оседаю на табурет. Подходит стюардесса с заплетенной по-французски косой и садится через два табурета от меня. Улыбается мне, и я слабо улыбаюсь в ответ.

Не представляю, как другие ухитряются делать карьеру. Я не из таких. Взять хотя бы мою лучшую подругу Лиззи. Она всегда знала, что хочет стать адвокатом, и теперь — трам-пам-пам! Она барристер,[5] ведущий дела, связанные с разными там махинациями. Но я окончила колледж, абсолютно не зная, куда потом податься. Сначала я работала в агентстве недвижимости, и пошла туда только потому, что всегда любила рассматривать обстановку чужих домов, да еще встретила на ярмарке вакансий женщину с потрясающими ярко-красными ногтями, которая рассказывала, будто сколотила такое состояние, что к сорока годам смогла отойти от дел.

Но я возненавидела это занятие с первой же минуты. Возненавидела всех остальных агентов-стажеров. И невзлюбила некоторые профессиональные приемчики. Например, если кто-то говорил, что может позволить себе дом за триста тысяч, нам полагалось немедленно подсовывать ему описания домов не меньше чем за четыреста и при этом драть нос с видом, мол, как, у тебя всего триста тысяч? Ну, дорогой, да ты просто неудачник!

Поэтому через полгода я объявила, что меняю профессию и собираюсь стать фотографом. Это был фантастический момент! Точно как к кино или что-то в этом роде. Па одолжил мне денег на курсы фотографии и камеру, и я собиралась начать потрясающую творческую карьеру. И это должно было стать началом моей новой жизни…

Да только все вышло не совсем так.

Ну, для начала: вы имеете хоть какое-то представление, сколько платят ассистенту фотографа?

Ничего. Совсем ничего!

При этом, заметьте, я не стала бы возражать, предложи мне кто-нибудь на самом деле должность ассистента фотографа.

Я испускаю тяжкий вздох и смотрю на свое несчастное лицо в зеркале за стойкой бара. В довершение несчастий мои волосы, старательно выпрямленные сывороткой сегодня утром, уже успели скрутиться в мелкие колечки. Чего и следовало ожидать.

Что ж, по крайней мере не я одна ничего не добилась. Из восьми студентов моей группы один тут же стал знаменитым и теперь делает снимки для «Вог» и еще кучи модных журналов, один стал свадебным фотографом, одна завела роман с преподавателем, один отправился путешествовать, одна родила ребенка, один работает в «Снэппи Снэпс»,[6] а последний — в «Морган Стенли».[7]

А я тем временем все больше и больше влезала в долги и принялась подрабатывать в разных местах и одновременно искать фирму, где бы действительно платили. Так одиннадцать месяцев назад я стала референтом службы маркетинга в «Пэнтер корпорейшн».

Бармен ставит передо мной водку с тоником и окидывает любопытным взглядом.

— Выше нос! — советует он. — Не так уж все плохо.

— Спасибо, — благодарно выдыхаю я и делаю первый глоток. Сразу становится немного легче. На втором глотке звонит мой мобильник.

Желудок делает нервное сальто. Если это из офиса, притворюсь, что не слышала.

Но нет — на маленьком дисплее мигает мой домашний номер.

— Привет, — говорю я, нажимая зеленую кнопку.

— При-и-иветик, — слышится голос Лиззи. — Это всего лишь я! Ну, как все прошло?

Лиззи — моя соседка по квартире и самая старая на свете подруга. У нее непослушные темные волосы, ай-кью около шестисот, и лучшего, чем она, человека я не знаю.

— Просто жуть, — шмыгаю я носом.

— Что случилось? Сделка сорвалась?

— Сорвалась. И к тому же я залила директора службы маркетинга «Глен ойл» чертовым клюквенным напитком.

В этот момент я замечаю, как стюардесса пытается скрыть улыбку, и предательски краснею. Полный абзац! Теперь о моих похождениях узнает весь мир!

— О Господи!

Я почти ощущаю, как Лиззи пытается придумать что-то позитивное.

— Что ж, по крайней мере тебе удалось привлечь их внимание, — изрекает она наконец. — Они не так легко тебя забудут.

— Полагаю, ты права, — мрачно отвечаю я. — Мне звонили?

— О! Хм… нет. То есть твой па действительно звонил, но э… знаешь… это не… — уклончиво бормочет она.

— Лиззи! Что ему надо?

Молчание.

— Похоже, твоя кузина получила какую-то премию, то ли за трудолюбие, то ли за усердие, не поняла толком, — снова извиняясь, объясняет она. — Они собираются отметить это дело в субботу, одновременно с днем рождения твоей мамы.

— Вот как? Класс.