Ты у меня одна или Призрачная любовь (СИ)

Так прошел вечер, и сумерки сменились непроглядной тьмой. Ника поежилась, но не от холода, а от нарастающей внутри паники. Как она ни уговаривала себя, что все разрешится в ее пользу, что все образуется, но надежда затухала. Очень хотелось есть. Она пробовала стучать в двери и требовать еду. Но, похоже, стражников рядом не было. Никто не отзывался на ее крики и стук.

«Вот бы сейчас появилась Алья с едой» — подумала она и отмела эту мысль. Она же Алью не просто прогнала. Она рассказала о ее появлениях, и на Алью ставили ловушки, чтобы поймать. Алья не придет никак. Она сама должна справиться. Надо поспать. Но как? На эту гнилую солому не ляжешь. Еще днем она обратила внимание, как в соломе что-то копошилось. Ника передернулась.

На лавке? Она попробовала, поджав ноги, пристроиться. Но расслабиться в такой позе и уснуть не получалось. А когда она, наконец, уснула, то тут же упала. Слезы сами по себе катились из глаз. Ей было себя так жалко. Как же так? У нее же дар. Завтра. Завтра во всем разберутся, и у нее все будет хорошо. Надо только ночь продержаться. А потом…

Глава 43

Лиля пересчитывала деньги, которые удалось выручить с продаж. Не густо. Да это часть, что-то выплатят позже. Но все равно, она рассчитывала на большую сумму. «Что есть — то есть. — Тряхнула она головой. — Попробую взять кредит, устроюсь на работу. Придумаю что-нибудь. Главное — не отчаиваться».

Вчера вечером, после долгих размышлений она написала Дмитрию письмо:

«Митя, я знаю, что ты меня не простишь, да я и не жду прощения, понимаю, что виновата.

Долгие годы ты был для меня опорой. Я пряталась за твоей спиной от всех невзгод, и мне стало казаться, что я сама умная и сильная. Но это только благодаря тебе, твоей поддержке, тому, что ты был рядом. Я боялась потерять эту надежность и цеплялась за тебя всеми правдами и неправдами. И, когда я все же стала терять тебя, то не могла с этим смириться, начала творить глупости. Прости меня. К прошлому возврата нет. Я теперь сама должна стать опорой для близкого мне человека. Я нашла свою маму. Она сейчас в больнице. Но она поправится, и мы будем, наконец, вместе. Я позабочусь о ней. Спасибо тебе за все, что делал для меня, за то, что был рядом. Будь счастлив!

P.S. Твой проект был обречен. Ты же слишком доверчивый и многого не замечаешь. Я собиралась обсудить с тобой свои подозрения, а потом искала доказательства. Но у нас все так плохо складывалось…»

Сегодня, вспомнив про письмо, она подумала: «А прочтет ли его Дмитрий? Скорее всего даже не откроет». Но она должна была поставить точку и идти дальше. Вот только про Сергея и его «помощь» племяннику она не выложила. Но разве бы он поверил теперь? Захочет поговорить с ней, она подскажет куда смотреть, а не захочет… Что ж у нее другие заботы сейчас. Пора ехать в больницу.

Заехав в магазин, она купила яблоки, мандарины, соки и в предвкушении, что сегодня сможет уже поговорить с мамой, представляя их встречу, поспешила в больницу.

В коридоре, не доходя до палаты, встретила знакомого врача, который позвал ее к себе в кабинет.

— Я внесла за лечение деньги, — поспешила уведомить Лиля доктора.

Тот поморщился, как от зубной боли.

— К сожалению, Лилия, у меня для Вас неутешительные новости. Я Вам звонил.

Лиля припомнила: был звонок, когда она была за рулем, а потом она и не глянула от кого.

— Ваша мама, не приходя в сознание, — глянул на часы — час назад скончалась. Все наши усилия оказались напрасны. Примите мои соболезнования.

Он еще что-то говорил, но Лиля в шоке твердила:

— Нет, это не может быть правдой! Я же только ее нашла, она не могла уйти. Я же с ней даже не поговорила.

Она, бросив все пакеты, обхватила себя руками и завыла на одной ноте.

Прибегала медсестра, подсовывала ей что-то выпить. Она никого не видела и ничего не слышала.

— Проведите меня к ней. Я должна ее увидеть.

Медсестра с врачом переглянулись. Медсестра шепнула одними губами: «Спустили вниз». Врач взял под руку Лилю: «Идемте».

На высокой каталке, укрытая простыней лежала женщина.

— Это не может быть моя мама. Это другая женщина. Моя мама жива, и я ее найду. И мы будем сидеть вместе на кухне и пить чай.

Она понимала, что перед ней ее мать, но не хотела принимать этого. Как же так? Беспросветная тоска по несбывшемуся охватила ее. Хотелось кричать, протестовать. Почему у нее забирают самое дорогое, самое ценное в этой жизни? А может, если хорошо попросить, если пообещать все, что угодно, то свершится чудо, и мама очнется? Может врачи ошиблись? И она схватила за руку, лежавшую перед ней женщину. Рука была холодной, неживой.

— Мамочка, — опять застонала девушка.

— Лилия, кому мне позвонить? Кто есть у Вас близкий, кто поможет?

— Я в этом мире одна. Теперь одна. Некому звонить.

Врач растерялся. Он, конечно же, сочувствовал, но не знал, как успокоить эту девушку.

— Соберитесь. Вам нужно быть сильной. Я оставлю Вас на пятнадцать минут, потом Вы должны отдать распоряжения. Простите.

Он вернулся через пятнадцать минут и не узнал девушку. Глаза. Глаза были другими. В них и смотреть было невозможно.