Ты родишь мне от бывшей

В этот момент я поняла, что очень мало знаю и о своей беременности, и о том, что происходило вокруг меня последние несколько месяцев. Это откровенно ужасало.

Хорошо, что Назар не опоздал и приехал, как обещал, ровно через два часа. За это время я успела известись от миллиарда мыслей, каждая из которых была хуже другой. Даже довела себя до того, что уверовала, будто мне подсадили эмбрионы доноров, потому что наш с мужем биоматериал был нежизнеспособным. И Лукинский, чтобы не расстраивать любимую жену, то есть, меня, договорился с Клинскими о таком вот подлоге. А чтобы вероятность того, что малыши приживутся, была выше, во время процедуры эко и использовали сразу два эмбриончика.

Но зачем нужно было вокруг этого делать такую тайну? Почему Назар меня просто не поставил в курс дела? Я бы с гораздо большим спокойствием восприняла это вовремя, а не сейчас, когда выяснилось все вот так – окольными путями.

– Милая… – подошел ко мне муж, когда я занималась тем, что бегала туда-сюда по огромной гостиной. – Как ты?

Он обнял меня, и когда я к нему прижалась, услышала, как под моей щекой размеренно и сильно бьется его сердце. Это ненадолго успокоило, и когда я запрокинула голову и всмотрелась в суровые черты лица Назара, мне даже стало казаться, что я зря себя так накрутила и вообще подняла эту тему.

Девочка с мальчиком, так девочка с мальчиком. Так даже лучше.

– Зачем ты поехала на узи в другое место? Что тебе сказал тот врач? С детьми все в порядке? – начал сыпать вопросами муж.

Он взял меня под руку и проводил к дивану, на котором мы оба и расположились. Я закусила нижнюю губу, понимая, что Лукинский заметно нервничает. Но было ли тому виной беспокойство за детей? Или он переживал, что какая-то правда вылезет наружу?

– Я уже сказала по телефону. Меня насторожила реакция врача, вот я и решила проявить самостоятельность. А тот, другой врач сказал, что беременность протекает прекрасно, но дети у нас будут разного пола. Как это могло случиться? В моей карте же написано совсем иное!

Я начала волноваться снова, на что Назар отреагировал сразу же. Потянул меня за руку к себе, и когда я вновь оказалась в его объятиях, стал гладить по волосам.

– Мне нужно было сразу тебе сказать, – начал он неспешно.

А мне захотелось схватить его и трясти, покуда он не расскажет все. Потому что муж что-то утаивал все это время!

– Мы с Валентином действительно договорились, что тебе подсадят два эмбриона. Она сказала, что они не такие… крепкие, как ей бы хотелось.

Он отстранил меня и, взглянув в мои глаза, широко улыбнулся.

– Но он ошибался! И сын, и дочь справились! Теперь все хорошо!

Я была права в своих подозрениях, черт побери! Права почти на все сто, ведь успела насочинять себе фантазий, исходя из которых вынашивала чужих детей.

– Почему вы не сказали мне? – пораженно воскликнула я. – Речь ведь шла только об одном ребенке!

Назар прикрыл глаза и кивнул. Затем ответил, сопровождая слова новой улыбкой.

– Вот потому и не сказали. Ты очень близко принимаешь все к сердцу. Не хотели, чтобы ты тревожилась и что-то бы пошло не так.

Он положил ладонь на мой живот, погладил его и добавил:

– Я всегда знал, что там и дочь, и сын. И ты права… тебе нужно было все рассказать, когда опасность потерять хоть одного малыша миновала.

Я так растерялась от того, что он настолько спокойно об этом говорил, что у меня даже все слова исчезли. Только мысль крутилась вокруг того, что я себе придумала. Ее я и поспешила высказать:

– Назар… Скажи честно… Оба ребенка – они наши? Мне не подсадили донорский материал? – шепнула едва слышно.

И тут же поняла, что мои слова достигли цели. Лукинский побледнел и дернул в сторону узел галстука.

– С чего ты это взяла? Врач узи что-то такое сказал? – сдавленно ответил муж.

Голос его дрогнул, только я не могла понять, почему именно – Назар скрывал от меня какие-то нюансы, или же просто сам поразился тому, что подобное могло случиться?

– Нет. Он ничего не говорил, – помотала я головой.

– Конечно, это наши дети! – с нажимом ответил муж. – И я очень рад, что ты теперь наконец знаешь правду. Моя красавица же не будет на меня ругаться за то, что я не стал говорить об угрозе невынашивания? – уточнил он, опять растягивая губы в улыбке, которой бы позавидовал даже Чеширский кот.

Я поднялась с дивана и прикрыла глаза. В висках стала пульсировать боль, которая свидетельствовала о начинающейся мигрени.

– Назар, я пока вообще не разобралась ни в чем, – откликнулась я. – И совсем не понимаю, почему от меня нужно было скрывать настолько существенные детали!

Муж тоже встал на ноги и, мгновенно собравшись, ответил жестко и непримиримо:

– Ты гипертрофируешь, Есения. Ничего не случилось, а мы тебе ни слова не говорили лишь по причине того, чтобы ты не волновалась. Беременность была под угрозой. Ты могла скинуть детей – или обоих, или какого-то одного.

Он говорил вроде бы верные вещи, но то, в какие слова облачал эту информацию, вводило в ступор.

– Позвоню врачу и спрошу, что тебе можно принять от боли. У тебя ведь мигрень, я прав?