Ты предал нашу любовь

– Шесть лет назад Гуляев влюбился в Динару Хасанову. Она сначала кочевряжилась, потом ответила взаимностью. Ещё через пару лет после этого уговорила Макса на совместное зачатие ребёнка и родила моему мужу сына, – выдала я краткое резюме, каждое слово которого больно впивалось в моё сердце миллиардами игл.

На лице Марины сначала появилось ошарашенное выражение, затем она сказала:

– Ты шутишь? Когда он говорил о какой-то Динке, он имел в виду… Хасанову?

Удивление, которое выказала подруга, было таким неподдельным, что передалось и мне. Теперь и я испытывала почти то же самое чувство. О семья Динары знала мало, можно сказать – ничего. Да и пересекались мы пару-тройку раз на каких-то мероприятиях вроде помолвки общих знакомых. И все те разы, когда Дина держала на руках сына, а мы перебрасывались с нею ничего не значащими фразами, я даже не догадывалась, что передо мной – любимая женщина моего мужа.

– Да, он имел в виду её.

Марина нахмурилась и залпом допила вино. Плеснула себе в бокал ещё порцию.

– Теперь становится понятным, почему Хасанов так поспешно выдал замуж дочь в своё время, – сказала она, и мои брови поползли наверх.

Я силилась вспомнить, что знаю на данный счёт, а глупое сердце уже радостно колотилось о грудную клетку. Дина замужем… Макса там никто не ждёт. А потом я поняла со всей отчётливостью – это глупость. Я бы видела её рядом с супругом, а не в компании отца с матерью и Дамира.

– Ты, наверное, забыла… Да и не обсуждали мы совсем эту историю, – продолжила, меж тем, Марина. – Какое-то время назад… сейчас припомню, когда именно…

Она нахмурилась, отставила бокал и, схватив свой телефон, начала в нём что-то выискивать.

– Так-так… вот… нет, не то. Ага, нашла! Это было как раз около четырёх лет назад. Динара выскочила замуж, причём тихо, без каких-то оглашений, а потом… её муж умер. Инфаркт. Она уже была беременна, какое-то время походила в трауре, а когда малыш родился, сняла его и продолжила выходить в свет.

Я смотрела на подругу во все глаза, а когда увидела, как Марина, отчего-то покраснев, попыталась быстро пролистнуть фотографии – или что она там изучала? – я выхватила телефон из её пальцев и вгляделась в снимок. На нём ничего особенного не было – просто очень пузатая Динара рядом со своим отцом, который протягивает руку моему свёкру. А рядом с Гуляевым-старшим – Макс. И он смотрит на Хасанову такими глазами, которыми, пожалуй, никогда не смотрел на меня, свою жену. В его взгляде обожание переплетается с чем-то, что схоже на обожествление. И Динара, несмотря на то, что она расплылась и стала не так привлекательна, даже в моих глазах, когда я смотрела на это фото, была прекрасна.

А от того, что я понимала: Макс в момент, когда был сделан снимок, стоял и смотрел с любовью на мать своего будущего ребёнка, душу скрутили болезненные спазмы.

– Смешно, – выдавила я, отбрасывая телефон на постель.

– Ничего смешно, Варюх… – покачала головой Марина. – Неужели всё это правда? Неужели эта крашеная сучка залетела от Макса, а Хасановы отыскали этого несчастного деда, который потом скопытился, не выдержав такого счастья?

Подруга говорила об этом мрачно, но мне отчего-то вдруг стало весело. Настолько нелепые вещи происходили за моей спиной, что казалось, будто последние шесть лет моей жизни – это какая-то фантасмагория, придуманная злым гением. И я, играя в ней свою роль, даже не догадывалась об этом.

– А какая разница? – пожала я плечами и допила вино.

Немного подумав, бросила в рот пару яблочных долек, чтобы хоть немного уменьшить чувство мерзости, которое снова стало давить изнутри.

– Что значит – какая разница? – всплеснула руками Марина. – В этой истории очень много разных странностей. Нам точно нужно во всём разобраться!

Разобраться? А в чём мы могли разобраться? Всё ведь было ясно, как божий день. Ложь мужа длиною в шесть украденных лет моей жизни – вот то единственное, что меня касалось. А как именно он мне лгал, что именно делал там, во второй семье – разве это важно? Даже если Макс, выходя из дома, страдал расстройством личности и ему казалось, что там, с Хасановыми, находится другой Гуляев, это ничего не меняет. Он жил двойной жизнью, в чём сам и признался, и продолжал бы плести паутину вранья, если бы у него не закончились ко мне чувства.

– Нет, Мариш… – помотала я головой, прикрыв глаза. – Нет. Я сейчас залижу раны хоть пару дней и начну заниматься разводом.

Само слово «развод» было словно из другой вселенной. Хоть мне и казалось, что наш с Максом брак не навсегда, я даже в самых кошмарных снах не могла представить себе, что буду проходить через развод и раздел имущества. И вот она – оглушающая реальность, которая оказалась страшнее самых ужасных сновидений.

– Ладно, – после паузы всё же сказала Марина. – Тебя впутывать не стану, но уж извини, кое-что попробую раскопать. Ну как раскопать…

Она снова взяла бокал и, немного успокоившись, покачала им в воздухе.

– Например, мне очень интересно, что там вообще за история семьи Хасановых. Вообще, честно говоря, эти люди всегда производили на меня странное впечатление.