Ты ненадолго уснешь...

     - Присаживайся, - задумчиво сказал Альберт, не глядя на измученное лицо дочери. В отделении неотложной помощи редко выдавались спокойные смены и усталость была там завсегдатаем, на которого уже никто не обращал внимание. Потому подкашивающиеся ноги не стали причиной для того, чтобы Хоуп посмела, даже будучи наедине с отцом, вольно вести себя и стараясь не сутулить окаменевшую спину, замерла стояла перед столом, за которым он заполнял историю болезни.

       - Спасибо, - Хоуп опустилась в жесткое кресло и улыбнулась сама себе.

Даже в комфорте своим посетителя Альберт Ванмеер отказывал, выбрав самые неудобные кресла, которые только мог найти, чтобы никто надолго не задерживался.

       - Я хотел с тобой поговорить по поводу назначения, - отец сразу перешел к делу.

Он по-прежнему не отрывался от своего занятия и изредка прерывался только для того, чтобы порыться в кипе подшитых анализов, чтобы найти интересующую его информацию.

       - Да, я решила. Я хочу работать под твоим руководством, - Хоуп надеялась, что отец обрадуется ее решению. Он сам предлагал ей подобный вариант, однако, предупредив, что его требования будут к ней намного суровее, чем к остальным, чтобы избежать слухов о понибратстве.

      - Поздно! Ты слишком долго думала. Я уже взял себе подопечного, - голос отца ничуть не изменился, а в скользнувшем по изумленному лицу Хоуп взгляду, не было ни капли сожаления или желания смягчить пилюлю.

Сквозь тягучую и тяжелую усталость, которая свинцом наполняла каждую мышцу и грозила сомкнуть веки, даже не смотря на неудобный дизайн кресел, Хоуп почувствовала обиду, а потому не смогла скрыть изумления.

      - И кого?

     - Грэгори Паунд. Толковый малый, талантливый... Но ему нужно много работать, иначе зазвездится.

Хоуп с трудом подавила горькую усмешку.

      - Ты еще вчера меня торопил с выбором, а сегодня, у тебя появился некий Паунд.

     - Да, признаю, все вышло немного спонтанно, - Альберт сдернул с глаз небольшие лекторские очки и пристально посмотрел на дочь. - Паунд станет блестящим хирургом, если я буду его учить, а ты...

     - В том и дело, что я тоже хочу стать достойным специалистом, а ты лучший в нейрохирургии.

     - Есть еще Витлтон, Зеерс. Они с руками тебя оторвут.

«Вот и похвалил», - подумала Хоуп, но уже не чувствовала ни малейшего желания ерничать.

     - Кэрол Хантер, - задумчиво произнесла Хоуп, внимательно следя за реакцией отца.

Завидное самообладание Альберта Ванмеера лишь на долю секунды дало слабину и его глаза грозно блеснули.

     - Прекрасный выбор, но подумай несколько раз над ним. Там не взрослые с онкологией лежат, а дети... И они умирают, а это разные вещи. Многие из персонала не выдерживают. Уверена, что тебе это по силам? Я поддержу любое твое решение, Хоуп, но там люди меняются не в лучшую сторону. Не думаю, что этично будет упоминать о прекрасных перспективах на этом поприще.

    - Да, пап, с Кэрол Хантер я знакома, но, чем не лишний повод не дать ей окаменеть окончательно?

    -  Это не повод для шуток, - в голосе отца послышались грозные нотки и он поджал губы, обдумывая то, что сейчас выдала ему его дочь.

Хоуп замолчала и вовсе не от того, что не смела дальше дразнить отца. Они могли разговаривать на любые темы и между ними не было табу, просто для принятия выбора, который они ставили по факту перед собой требовалось время.

   - Вопрос решен, - доктор Ванмеер вернул очки на нос и снова погрузился в написание истории болезни. - И да! Постарайся сегодня выспаться хорошенько. Ты будешь мне завтра ассистировать, вместе с Паундом. Как раз познакомитесь поближе.

     - Опять не подпустишь меня и близко? Буду зажимы устанавливать и инструменты передавать?! - Хоуп поначалу пропустила мимо ушей деликатную вставку про знакомство, которую позволил себе отец, но быстро осеклась и вопросительно уставилась на него.

Личная жизнь дочери, как и полагалось отцу-одиночке, была темой болезненной и животрепещущей.

О том, как появляются дети,  Хоуп, узнала еще от матери, но уже на долю Альберта выпали первые свидания, первая любовь и начало интимной жизни его девочки, за которыми последовали первые разочарования, от которых он не бежал, но и не наседал с нотациями.

Молча пополняя запасы презервативов, которые крайне медленно истощались, Альберт боялся, что Хоуп постигнет участь раннего материнства больше, чем неудачные отношения.

Он все время повторял, что профессия врача сама внесет постыдные коррективы в жизнь, зачастую самые удачные любовные истории случаются именно между коллегами. В противном случае, простым смертным трудно принять жесткий график работы, понять, почему проще отменить празднование важных семейных событий, нежели внезапный консилиум, а истощенное тело отказывается принимать все кроме сна и со временем секс сходит на нет.