Ты ненадолго уснешь...

   -  Не надейся, что так легко будет и дальше, - едва слышно прошептала она, когда Нэд пересадил мальчонку в кресло-каталку и вернувшись, занял свой наблюдательный пост. - Но ты молодец! Правда, не ожидала!

И как на это реагировать?!

Но Хоуп оказалась права, едва доктор Уиттон спросила, кто следующий, медсестра обреченно выдохнула:

   - Кирби.

Уже в слезах в процедурную въехала каталка с худющей девочкой, у которой была абсолютно лысая голоса, отсутствовали даже брови, образ завершала мертвенно-бледная кожа и мешком висевшая на тщедушном тельце больничная рубашка на завязках.

   - Я не хочу! Не хочууууу! Пустите меня, все равно не помогает. Доктор Уиттон, два дня назад только анализы брали.

   - Кирби, детка, успокойся, это были не анализы, мы брали кровь на обработку, вот сейчас обратно вернем, ты же знаешь, это твои клетки, чистые и здоровые. По-другому никак..., - полный сочувствия голос доктора Уиттон, ни чуть не замедлил действий медсестер.

Одна из женщин махнула рукой Бенедикту, чтобы тот подошел и пересадил девочку из каталки на стол.

   - А это кто? Хоуп лучше ты меня держи! - слезы катились градом по лицу Кирби и она лихо спрыгнула со стола, но тут же была на удивление ловко перехвачена руками доктора Ванмеер и эта непродолжительная борьба произвела на Бенедикта огромное впечатление. Он тут же захотел прервать этот кошмар и метнуться к двери, но словно завороженный подошел к Хоуп и помог усадить девочку обратно на стол.

   - Хитрюга! В прошлый раз ты меня укусила за плечо, а мне оперировать скоро, - и снова звонкий голос Хоуп, лишенный тягостных ноток жалости, словно девочке предстояла обыкновенная прививка. - Это Бенедикт, помнишь, я его представила всем, как волонтера, он то и будет тебя держать. Оцени! Все же лучше чем со мной обниматься?

Каким-то чудом Кирби хохотнула, немного истерично и кажется притихла, когда Хоуп показывала Бенедикту, как правильно удерживать ребенка:

   - Она тебя охватит руками, а голова окажется у тебя под рукой, смотри вот так.

Бенедикт только и смог кивнуть.

- Не переживай, Кирби хоть и буянит у нас, но прекрасно понимает, что малейшее движение приведет к параличу, тем более не все так больно.

Вот тебе и толерантность! Хотя, кто знает, как лучше было? Пугать и без того затюканых детей или говорить им правду?

Только Хоуп отпустила девочку, доктор Уиттон уступила ей свое место и она нацепив новую пару перчаток, деловито подкатила столик с инструментами, медсестра обнажила спину Кирби, развязав тесемки больничной рубахи. Началось осторожное ощупывание и девочка замерла, если не оцепенела, но Бенедикт чувствовал, как по его запястью, которое замыкало кольцом голову ребенка текли слезы.

«Почему не доктор Уиттон? Почему в таком положении надо фиксировать? Кирби явно не первый десяток раз все это проходит и все никак не может набраться сил и потерпеть, тем более, что он слышал, что ей сделали анестезию».

И если до этого Купер почти с любопытством наблюдал, за работой доктора Уиттон, то теперь, когда Хоуп, до неприличия спокойная приблизила к спине девочки длинную иглу объемного шприца, ему поплохело, а от звука протыкаемой кожи, чуть не подкатила тошнота, но тут Кирби хрипло застонала и с такой силой вонзила пальцы в спину Бенедикту, что он поморщился - неизвестно откуда только черпало силы это тщедушное с виду создание.

   - Молодец, солнышко! Вот так еще немного потерпи.

Но Кирби вдруг загудела, явно сдерживая вопль и чудом не дернувшись — игла добралась до спинного мозга. Это длилось не больше полуминуты, но Купер не помнил ни одного мгновения в своей жизни, когда ему было так страшно и противно, так и тянуло дать Ванмеер по рукам и накричать на нее, а главное стереть с ее лица это отвратительное умиротворение. Это была самая настоящая камера пыток!

Кирби с силой елозила пальцами по спине, в попутке нанести хоть кому-нибудь часть той боли, что чувствовала сама, а когда игла покинула ее тело, она со со странным оцепенением дождалась, когда ей наложат повязку, выпрямилась, посмотрела на Бенедикта, так, будто он перерезал всех котят на планете и со всех сил обрушила на его грудь слабые удары, вымещая чистую детскую злость.

Экзекуции длились час с небольшим, пока последний пациент — семнадцатилетний парень не скрылся за дверью.

Несмотря на прохладу, царившую в процедурной, одежда Купера насквозь пропиталась потом и он тяжело опустился на пол не чувствуя ног.

   - Мистер Купер, Вы в порядке? - к нему осторожно прикоснулась доктор Уиттон, в то время как Хоуп даже не повернулась в его сторону, сосредоточенно делая записи в журнале.

   - Да, сейчас только отсижусь.

   - Вы нам очень помогли. Не знаю, как удержаться от соблазна и упросить Вас присутствовать на следующих процедурах... Поразительно, насколько Вы чутко отнеслись к каждому ребенку! Да и редкий мужчина с непривычки выдержит такое зрелище, сами видете, у нас тут чисто женская компания подобралась! Еще раз спасибо!