Ты ненадолго уснешь...

Хоуп не знала, что в те несколько минут, которые он ждал ее у крыльца, у Бенедикта вышел короткий, но невероятно содержательный разговор с ее отцом. После короткого приветствия и сдержанного рукопожатия, Альберт выдал самую точную характеристику своей дочери, повинуясь родительскому чутью. Роман между Хоуп и Купером был в принципе невозможен — слишком разные и по характеру и по темпераменту. Но в облике Бенедикта явно читался интерес к ней, а потому стоило снять несколько слоев флера очарования, который был той самой песней морских сирен, которые в итоге вели доверчивых моряков к гибели.

     - «Хоуп вспыльчивая эгоистка с латентной формой мании величия, патологическим выборочным перфекционизмом, безнадежный интроверт с самым добрым сердцем и непереносимостью недостатков в близких людях. Не существует человека, который способен навсегда смириться с ролью второго плана, разве что кроме родни, но тут уже без выбора. Мистер Купер, я клоню к тому, что с Хоуп лучше поддерживать дружбу, чем решаться переступать грань, за которой не будет ничего кроме разочарования. Разве, что Вы не самый терпеливый человек на свете.»

Это, без малого, откровение, порядком озадачило Бенедикта. Помня о том, что Хоуп ярая противница серьезных отношений и брака, как такового, ее не стоило отвлекать от работы, за которую она давно продала душу.

Решительный настрой, проявить благородство и то самое пресловутое терпение терпели в данный момент невероятное фиаско.

   - С пластырем лучше повременить. Я помогу подняться! - Бенедикт ловко подхватил Хоуп с такой легкостью, что она и пискнуть не успела, как уже сидела на диване. Ее охватила оторопь, а Купер, напустив на себя не в меру заботливый вид уморительным тоном продолжил наставления.

    - Я слышал, что поверхностные повреждения кожных покровов не стоит герметично закрывать. Так заживление пройдет быстрее.

Пятка блаженно стихла от новокаина, но, казалось, что обезболивающее подействовало на весь организм и тяжелые мысли о поиске денег временно оставили в покое.

Комната озарялась размеренным всполохами мигающей рекламной вывески, установленной на фасаде дома напротив, а воцарившаяся тишина наконец-то предоставило время обдумать события произошедшего вечера.

Сидя почти вплотную, Хоуп и Бенедикт понимали, что их сейчас объединяет самое невозможное из состояний — покой.

   - Я, пожалуй, поеду домой, - сорвавшись с места, Хоуп засуетилась в поиске своих новеньких шлепанцев, стараясь изо всех сил не смотреть на Бенедикта.

Столь резкая перемена его озадачила, но копаться в причинах поступков этой женщины было делом провальным и неблагодарным. На языке вертелись слова, которые должны были ее задержать здесь хотя бы еще на несколько минут, но Хоуп уже направилась к двери, бормоча слова благодарности за помощь, а потому не оставалось ничего иного, как столь же бессвязно заверить ее, что это пустяки.

Потянув на себя дверную ручку, Бенедикт стоял ужасно близко и можно было вполне протиснуться в проем, как дверь с грохотом захлопнулась, потому что сильная рука уперлась резко надавила на нее, зажав Хоуп в подобии объятий.

   - Останься..., - раздался тихий шепот, который пронесся по шее Хоуп совсем рядом.

Сердце бешено колотилось, отдавая шумом в ушах.

Всего-то и стоило, что развернуться в пол оборота, чтобы, отбросив любые сомнения, прижаться к губам Бенедикта и блаженно застыть, ощущая его горячее дыхание. Оно сбилось на секунду, чтобы с новым мощным вздохом одарить ее лаской, нетерпеливо и крепко сживая в объятиях.

Поцелуй был многообещающим. Неторопливо скользящие губы дразнили, даря невероятное блаженство, чтобы на секунду оторвавшись сделать паузу и впиться с новой силой. Бенедикт и сам получал удовольствие, что полностью исключало любую неискренность.

Бессмысленно было притворяться и попытки произвести впечатление, все бы испортили, как это бывает у незнакомцев. Хоуп с удовольствием принимала самые интимные ласки, выказывая свое нетерпение только тогда, когда наслаждение становилось невыносимым. Ей нравилось, чувствовать под своими пальцами стальные мышцы, которые едва дрожали от напряжения по всему телу Бенедикта. На его счастье, Хоуп привыкла коротко стричь ногти, в противном случае глубокие царапины покрыли бы всю его спину, не приглушая стонов наслаждения.

Без малейшего стеснения мужской взгляд скользил по манящим изгибам и Хоуп жадно следила, чувствуя, как желание с новой силой разгорается внизу живота. Тела блестели от испарины, покрывшей их, после того, как страсть была утолена.

Горячее дыхание вновь приблизилось к искусанным губам Хоуп, короткая щетина оставляла огненный след на нежной коже. Запустив руку в густые волосы Бенедикта, она сильнее притянула его голову к себе и повела бедрами, под тяжестью мужского тела. Он довольно улыбнулся, продолжая ее целовать.

Да.

Ему тоже было мало...

Назойливый звук сигналящей машины вырвал Бенедикта из глубокого сна. Он открыл глаза и тут же был ослеплен яркими лучами солнца, которые лились из огромного окна. Утрой было явно не раннее.